Молчание: каждый вспоминает, что ради этого Дженис пожертвовала собой. Все напряженно ждут весточки от нее, чтобы больше не тревожиться о ее участи и об исходе операции, которая позволит целому народу свергнуть диктатуру Лучина, восстановить демократию и обрести свободу.

– Обратный отсчет уже идет, – сообщает Матео. – Мы не можем все отменить, остается только ждать и надеяться.

* * *

Тель-Авив

Собрание продлилось недолго. Журналисты газеты «Гаарец» остались в редакции и принялись работать над досье Дженис. Их было двадцать, каждый взял себе страниц по десять. Вскоре доска на стене заполнилась пометками, журналисты классифицировали темы, разобрали расследование вплоть до малейших деталей, выписали имена красным маркером. Кэш, Гарбедж, Либидов, Борсон, Лучин – преступная сеть становилась очевидной. Один из старейших сотрудников подошел к Эфрону, чтобы переговорить с ним с глазу на глаз. Эфрон вышел с ним на балкон.

– Что ты планируешь предпринять, чтобы обеспечить безопасность Дженис, пока номер готовится к печати? – спросил тот.

– У тебя есть какая-то конкретная идея?

– Я знаю, как они рассуждают. До завтра ждать нельзя, нужно объявить на сайте, что она задержана, передать это сообщение нашим коллегам по всему миру, чтобы они его перепечатали. В своем коммюнике ты должен подтвердить, что мы действительно отправили ее писать эту статью о Шагале, заявить, что ее задержание безосновательно. Ты должен опередить Лучина и обыграть его, пока его люди не выбили признание. Ты же прекрасно понимаешь, что они не погнушаются ничем. Это гонка на время. Если о ее аресте станет известно широкой публике, они будут ждать реакции нашего правительства, прежде чем совершить непоправимую глупость.

– Хорошо, – сказал Эфрон. – Займусь этим прямо сейчас, координируй работу, пока я буду писать коммюнике.

* * *

Суббота, 11 утра, Лондон

Горничная – синее платье, белый фартук, волосы перехвачены кружевной лентой – пересекла коридор особняка в районе Белгравия. Она вошла в столовую, где витал аромат сигарного дыма, прошла под галереей портретов хозяев дома, висящих над резными деревянными панелями, и бережно поставила на дубовый стол серебряный поднос, который держала в руках. В строго определенном порядке расставила графин со свежевыжатым апельсиновым соком, корзинку с теплой выпечкой, тарелку с румяными тостами и баночку мармелада с выпуклой эмблемой «Хэрродс». Эйртон Кэш, развалившийся в кресле в спортивном костюме, нога на ногу, даже не взглянул на нее, пока она наполняла его стакан. Он едва заметил ее присутствие. Жестом велев ей уходить, он продолжил читать обзор прессы, который, как обычно, составил ему личный секретарь.

Одной рукой он небрежно отломил кусок бриоши, а другой перевернул страницу, бросив взгляд на планшет, чтобы проверить курс своих акций при открытии биржи. Индексы продолжают расти, превосходно; не вставая с кресла, Эйртон Кэш увеличил свое состояние на несколько миллионов фунтов стерлингов. Когда же в комнату вошел управляющий и вручил ему конверт, настроение магната улучшилось еще больше. Распечатав его и ознакомившись с содержимым, Кэш торжествующе улыбнулся. Погода прекрасная, день обещает быть великолепным. Его заклятая противница угодила в тюрьму, и, так уж вышло, те, кто ее туда отправил, – его добрые друзья.

Эйртон Кэш прошелся по комнате, от души наслаждаясь моментом. В сущности, ему всегда необычайно везло, но то, что произошло сейчас, было неслыханной удачей; он даже почти поверил в Промысел Господень. Реванш, который принесли на подносе с завтраком. Журналистка, осмелившаяся бросить ему вызов, запятнать его репутацию и причинить ущерб его бизнесу, оказалась в белорусской каталажке. Хоть бы она просидела там подольше. Кэш потер живот – он любил хорошо поесть – и взял телефон.

– Что я могу для вас сделать? – раздался голос в динамике.

– Речь не обо мне, а о наших общих интересах. Одна англо-израильская журналистка была задержана на вашей территории. Не знаю, что она сделала, но этот процесс мог бы принести нам пользу.

– Продолжайте, я вас слушаю. – Голос звучал ровно.

– Эти проныры клеймят нас позором, пытаются превратить в изгоев и мешают нашим планам. Народ негодует, читая их статьи, в сети появляются петиции с требованиями провести расследование. Мы теряем много времени, это замедляет нашу экспансию.

– Я полагал, что сети Бердока и лорда Либидова позволили решить проблему и с их помощью мы можем управлять общественным мнением. До меня дошла информация, что ежедневные выступления Карлсона на «Рокс ньюс» приносят плоды, и, посмотрев несколько выпусков, я убедился, что они неплохо конкурируют с официальными каналами.

– Да, ситуация улучшается, но она далеко не идеальна. Мы не контролируем все СМИ, и, на мой взгляд, слишком многие из них все еще позиционируют себя как независимые.

– Во всяком случае, мы в этой битве победу одержали, в нашей стране они запрещены. Теперь только мы решаем, какую информацию распространять, и можем даже переписать прошлое. Не вижу, чем вы можете нам быть полезны в этой области.

– Вы недооцениваете влияние социальных сетей. Ваше воздействие на общественное мнение ограниченно, об этом свидетельствуют протесты во время последних выборов. Процесс над этой журналисткой мог бы стать показательным. Если мы убедим народ в ее некомпетентности, аморальности и маргинальном, противозаконном поведении, он станет еще меньше доверять публикациям в форматах, которые мы пока не можем контролировать. В результате люди начнут сомневаться в правдивости журналистских расследований в той же области. Нанеся серьезный удар, мы могли бы даже заставить ее собратьев как следует думать, прежде чем вмешиваться в наши дела.

– И как вы предлагаете сделать этот процесс показательным? Мы вступаем на зыбкую почву. Самолет, посаженный на нашей территории из соображений безопасности, еще преследует умы. Необоснованные обвинения вызовут мало доверия на международной сцене. Вы сказали, что она англо-израильтянка, – наше правительство не может себе позволить, чтобы одна из этих стран усмотрела в этом процессе политический акт, направленный против нее. Сомневаюсь, что наш президент этого желает, не сейчас, когда нам и так угрожают экономическими санкциями.

– А если я раскопаю для вас что-то, что придаст обвинениям правдоподобие?

– В таком случае правосудие будет совершено, и никто не сможет нас за это упрекнуть.

Собеседник отключился. Кэш тут же вызвал личного секретаря. Тому даже не пришлось посидеть за дубовым столом, данные ему указания были яснее ясного: досье, над которым он работал уже два года, следовало как можно быстрее отправить в Министерство юстиции Беларуси; после этого за дело возьмется армия троллей.

* * *

Члены «Группы 9» внедрили в сеть шпионские программы, привязали автоматические оповещения к поисковикам. Любые данные, любой пост с упоминанием Дженис тут же