— Я люблю тебя, — говорил потом Джон, положив свою руку ей под голову. Он часто это говорил, но Катрине все еще нравилось, как звучали эти слова. Наконец-то, думала она, вот «оно». Теперь ее жизнь может начаться по-настоящему, и она всегда будет в безопасности.

Был только один тревожный случай, примерно через полгода после их встречи. Катрина собиралась на отвальную Мэй, которая переезжала в Лондон, и предупредила Джона, что в этот вечер не сможет с ним встретиться. Ей это не нравилось; она знала, что он обижается, когда она говорит ему, что занята, и она в результате все реже и реже ходила куда-нибудь с коллегами. Но Мэй была ее лучшей подругой на работе, и Катрина обещала прийти.

Сначала Джон, казалось, не возражал. Он сказал, чтобы она пошла и хорошо провела время. Катрина почувствовала облегчение оттого, что он не спросил, не может ли пойти с ней, потому что коллеги уже и так дразнили ее за то, сколько времени она проводит с ним. Она пообещала, что пробудет там всего пару часов, а потом они могут встретиться, но она провела в пабе едва ли час, как вдруг рядом появился Джон и заявил, что пришел забрать ее.

— Но еще слишком рано уходить, — запротестовала Катрина. И добавила, думая, что может спасти вечер: — Оставайся и выпей с нами.

Мэй была неподалеку и присоединилась к словам Катрины, положив руку ей на плечо:

— Ты что, не знаешь, что мы, может быть, больше никогда не увидимся? А ты хочешь ее уже утащить, вот как?

По лицу Джона Катрина увидела, что он не расположен шутить с Мэй и вообще считаться с кем-нибудь из них. Интуитивно она поняла, что надо вмешаться и в первую очередь увести оттуда Джона, чтобы он не стал на нее еще больше сердиться.

Пока они шли к машине, он молчал, отметая все попытки Катрины заговорить. Когда они сели внутрь, она спросила:

— В чем дело, Джон? Почему ты так… — Она не знала, какие слова здесь нужны, и в конце концов остановилась на этих: — Не похож на себя.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — сказал он с коротким смешком. Но пока они ехали к нему домой, он с ней не разговаривал.

— Я что-то сделала? — спросила она, когда они уже почти были дома. — Я же вижу, что ты расстроен.

— Я не расстроен, — ответил он. — Ты опять все придумываешь.

«Опять?» — подумала она. Он оставался в этом странном, молчаливом состоянии и когда они вернулись к нему в квартиру, хотя он и занялся с ней сексом. Катрина надеялась, что это значит, что сейчас все вернется в норму, но Джон был вовсе не таким любящим, как обычно. Он был отчужденным и небрежным, поворачивал ее в разные положения так, как будто она была неодушевленным предметом, и даже ни разу не поцеловал ее и не посмотрел ей в глаза. От этого Катрина чуть не заплакала, но сдержалась.

Наконец, когда они лежали рядом, Джон сказал:

— Я понимаю, почему ты так старалась избавиться от меня.

— Избавиться от тебя? — удивилась Катрина. — Что ты имеешь в виду? — Она повернулась на бок, чтобы посмотреть на него, но он по-прежнему лежал уставившись в потолок. Она поняла, что больше всего ненавидит, как он вот так не смотрит на нее, как будто не замечает ее присутствия, даже когда разговаривает с ней.

Он продолжал таким же тихим голосом:

— Чтобы обхаживать всех этих мужчин.

— Всех этих?.. Джон, их было только двое, — воскликнула Катрина, настолько сбитая с толку, что даже не могла злиться.

— Да, я уверен, что ты знаешь точное их число, — ответил он. — И когда ты переоделась в эту мини-юбку? Или ты целый день так сверкала ногами?

— Это вовсе не мини-юбка, — возразила Катрина, стараясь говорить спокойным голосом. — И в любом случае я не думаю, что от одного взгляда на мои колени кого-нибудь может охватить дикая страсть. — Она говорила мягко, надеясь, что сейчас настроение у него переменится и они вместе надо всем этим посмеются.

Но Джон рявкнул:

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

От яда в его голосе на глаза Катрины навернулись слезы.

— Почему ты такой? — спросила она. Он вел себя как совершенно другой человек. Катрина не понимала, как она его до этого довела и что ей теперь сделать, чтобы он снова стал таким, как был.

Кажется, слезы подействовали. Наконец Джон повернулся к ней.

— Любимая, — сказал он. — Не надо так расстраиваться. Я просто не хочу, чтобы ты выглядела дурой. Ты так много для меня значишь. Может быть, было бы проще, если бы ты значила для меня меньше.

— Я не выглядела дурой, — теперь Катрина плакала уже по-настоящему. — Не выглядела.

— Я знаю, что ты так считаешь, — убеждал он. — Но ты должна понять, что мужчины видят все совсем не так, как женщины. Все эти мужчины, которые с тобой работают, они же будут смотреть на тебя и думать, что ты потаскушка, раз ты так одеваешься и заигрываешь с ними в пабе.

— Нет, не будут, — настаивала Катрина. Она вытерла руками лицо. Она чувствовала себя потерянной. — Они не такие.

— Дорогая, такие. Все мужчины такие. Ну, почти все. Слушай, перестань плакать, — он вынул носовой платок из ящика тумбочки и нежно вытер ей слезы. — Ты просто чуток наивная. Это всего лишь недоразумение.

И так она потом и пыталась думать, если вообще позволяла себе делать это. Она стремилась проявлять как можно больше здравомыслия, перестала носить короткие юбки и что-либо обтягивающее и старалась вести себя так, чтобы ни в коем случае ее нельзя было заподозрить в кокетстве с коллегами-мужчинами, настолько, что Рональд, нравившийся ей больше всех, попросил одну из секретарш выяснить, что он такого сделал, что обидел ее. Катрина была подавлена, она поняла, что перегнула палку. После этого она стала вести себя более дружелюбно, но, как она надеялась, не слишком дружелюбно. Во всяком случае, чай заваривать Рональд ее больше не просил.

Они поженились через неделю после двадцать третьего дня рождения Катрины. Когда Катрина позвонила Джилл и рассказала о помолвке, та не была особенно рада.

— Ты уверена? — спросила она. — Ты еще очень молода.

— Уверена, — ответила Катрина.

— Но ты хорошо все обдумала?

— Ну конечно.

В конце разговора Катрина почувствовала себя выбитой из колеи, однако через два месяца Джилл с Крисом все-таки пришли на свадьбу в Городских палатах Глазго и изо