Шрифт:
Закладка:
Раздался какой-то грохот, но эхо от него не позволяло разобрать, откуда он доносился. Это был свистящий звук, как будто меч рассек воздух прямо у нее перед носом, и она поняла, что кто-то стрелял в нее. Пуля попала в траву в нескольких метрах слева от нее, а Ирен бросилась на землю вправо. Олень уже исчез, как будто его никогда и не было.
Она поползла по-пластунски по траве, пытаясь собраться с мыслями. Обычная винтовочная пуля летела со скоростью около восьмисот метров в секунду, что более чем вдвое превышало скорость звука. Но грохот, свистящий звук и удар пули произошли более или менее одновременно, а это означало, что стрелявший находился не более чем в пятидесяти метрах от нее.
Ей невероятно повезло. Понимание этого начало достигать ее сознания, и с ним пришел шок. Но времени на потрясение не было. Единственное, что сейчас нужно было сделать, — это как можно скорее убраться оттуда. Если бы только она могла видеть его сквозь высокую траву… Но она не решалась встать, а продолжала ползти под прямым углом от траектории пули.
Она могла только надеяться, что он не видит ни ее, ни шевеления в траве. Сейчас главным было покинуть открытую поляну и вернуться в лес, где она могла бы укрыться за деревьями и продолжить движение полукругом, чтобы зайти к нему в тыл.
Внезапно раздался еще один выстрел, и сразу же за ним еще.
Она замерла и затаила дыхание, осматривая свое тело, чтобы убедиться, что не ранена, когда раздался глухой стук. Звук, который напугал ее больше, чем выстрелы.
Может быть, это он выпрыгнул из своего укрытия? Если он сидел на дереве или на охотничьей вышке, то точно видел ее. Если так, то это означало, что именно его шаги она сейчас слышала вместе с шуршанием травы где-то позади. Или она слышала не шаги? Точно, теперь было слышно, как треснула ветка.
Может, ей подняться и попытаться убежать? Нет, тогда она станет еще более легкой добычей. Лучше уж быть наготове с пистолетом в руке… Звук прервал ее мысли и заставил начать действовать. Звук чего-то металлического, вытащенного из ножен.
С пистолетом в обеих руках она перекатилась по траве на пол-оборота и увидела, как он стоит, заслоняя собой слепящее солнце, с мясницким ножом в руке и винтовкой, висящей на плече.
Секунды ползли вперед, словно давая ей больше времени прицелиться ему в ногу и сжать правый указательный палец еще сильнее, чтобы спустить курок. Но что-то заставило ее подождать.
Хотя и глаза, и нос, и рот выглядели так же, как она запомнила, когда три дня назад увидела его ухмыляющимся за оцеплением в Бьюве, она остро ощутила, что что-то не так. Например, не было улыбки, а когда солнце наконец скрылось за облаками и она смогла рассмотреть его лицо в деталях, то сразу поняла, в чем дело.
Это был не он.
Он встал в нескольких метрах от укрепленного пирса Парапетен в Северной гавани. Пирс был чуть больше метра высотой и выгибался почти так же, как прилавок в мясном отделе Леннарта Андерссона в «Ика Макси» в Хюллинге. Не было смысла выбирать более длинный отрезок, потому что у него все равно не будет такой возможности, когда дело дойдет до самого главного.
Первая попытка прошла весьма так себе. Он слишком долго колебался и ему не хватило сил для прыжка. Вторая попытка удалась лучше, а на третьей он преодолел нужное расстояние и приземлился на один из камней с другой стороны. Пробуя в четвертый раз, он даже обошелся без поддержки рук.
Как и в других случаях, речь шла о том, чтобы набраться смелости и поверить в то, что все получится. Точно так же как в детстве, когда он учился ломать карандаш одним ударом указательного пальца. Все выходные он тренировался, но безуспешно, и ему казалось, что указательный палец скоро сломается, но никак не карандаш. Только когда он решил перестать колебаться, у него получилось, и с тех пор он мог легко это делать.
Он сделал пятый прыжок, и теперь это казалось проще простого. Точно так же было и с дополнительной миссией. Как только он увидел, что выпал Х, то испугался, а когда позже ему досталась двадцать восьмая страница блокнота, то был убежден, что это, скорее всего, будет его последняя миссия. Теперь же он, наоборот, был уверен, что все пройдет хорошо.
Он даже почти забыл, что на нем маска. Если бы не пот, который стекал по лицу внутри, он бы вообще не думал о ней. Так отлично она сидела.
Он заказал маску в Соединенных Штатах как только закончил записывать сто двадцать добавочных заданий. Ему пришлось раскошелиться почти на тысячу долларов, и хотя он заплатил за экспресс-доставку, прошло пять недель, прежде чем он получил посылку.
Как уже было сказано, маска идеально сидела на лице и, казалось, прекрасно работала там, на людях. Это был первый раз, когда он примерил ее за пределами квартиры.
Подавляющее большинство проходило мимо, не реагируя. Создавалось впечатление, что они даже не замечали его. Некоторые смотрели и, похоже, не совсем понимали, что было не так. Другие заходили так далеко, что даже оборачивались ему вслед. Поэтому он и бросил вызов судьбе, прогуливаясь по Кулагагатан этим субботним утром.
Однако в маске было реально жарко. Поэтому он снял ее, вытер насухо изнутри полотенцем и положил в рюкзак, прежде чем вскочить на велосипед и отправиться в Хюллинге.
Этот процесс осуществлялся полностью без использования электроники. Никаких единиц и нулей. Никаких драйверов, кабелей и карт памяти. Только чистая химия, когда гидрохинон растворялся на пленке в кассете и контактировал с желатиновым слоем, после чего начинал превращать галогениды серебра, подвергнутые воздействию света, в металлическое серебро. Процесс, который, чем дольше происходил, тем более темный негатив выдавал.
Чтобы проявить аналоговую фотопленку, нужны были и некоторое чутье, и опыт. Такие моменты как вытаскивание пленки из кассеты и установка ее на спираль проявочной коробки требовали работы сидя в одном и том же положении и выполнения наощупь, поскольку все происходило либо внутри рукава для зарядки фотопленки, либо в полной темноте.
Пленки он нашел в запертом отделении одного из шкафов в фотоклубе «Целлулоид». Шкаф в свое время принадлежал Эйнару Стенсону. Запертое отделение он после нескольких попыток сумел открыть одним из ключей из ящика стола Хуго Эльвина. Это был самый маленький из трех ключей, обмотанных зеленой изолентой и отмеченных знаком вопроса.
Необходимо было проявить шесть катушек пленки, каждая с двадцатью четырьмя кадрами. Все черно-белые, но с разной зернистостью и значениями светочувствительности, что требовало совершенно разного времени проявки и плотности проявителя.
Четверо членов фотоклуба предложили свою помощь, и когда проявленные пленки были развешаны и высушены, их разрезали на куски по четыре кадра на каждом и поместили в держатель негатива фотоувеличителя, и тогда изображения, на несколько секунд просвеченные лучами фотолампы, попали на эмульсионную сторону фотобумаги.
