— Это то, что я бы назвал угрозой демократии, — сказал Окессон, и Лилья сразу почувствовала, как настроение испортилось от одного звука его голоса. — Или здесь кто-то всерьез считает, что у нашей судебной системы могла бы хоть когда-нибудь возникнуть идея задержать социал-демократа точно так же, без какой-либо конкретной…

Лилья выключила автомобильное радио. Она была больше не в силах это слушать. Не угроза демократии, так угроза свободе слова. Можно подумать, у них не было совершенно конкретных подозрений в его адрес. Да у него на лбу было написано виновен!

Она припарковала машину между двумя кустами, расположенными таким образом, что ее не было видно тем, кто едет по грунтовой дороге. В то же время она полностью контролировала дом Ассара Сканоса примерно в двадцати метрах от нее и могла немедленно вызвать оперативную группу, как только кто-то появится на участке.

Поняв, что его нет ни в доме, ни в саду, они с Утесом договорились подождать с вызовом Муландера и его команды. Они решили держать дом под наблюдением всю ночь на случай, если преступник вернется.

Но сейчас она уже больше четырех часов сидела в машине и следила за брошенным домом через зум фотоаппарата. На радио не унимались журналисты, без умолку болтавшие о Ландерце и его чертовой партии, которая, несомненно, только получит еще больше голосов в результате всей этой шумихи.

К тому же на улице было всего двенадцать градусов, судя по показаниям приборной панели, а это означало, что ей пришлось включить обогрев сиденья и завернуться в толстое одеяло, чтобы не замерзнуть. Каждые четверть часа теперь нужно было заводить двигатель и давать ему поработать на холостом ходу не меньше трех минут.

Она проиграла борьбу с зевотой, когда синие цифры на приборной доске показали 00:00. Оставалось два часа до тех пор, пока Утес не придет и не освободит ее, и если это не случится в ближайшее время, то она заснет настолько крепко, что даже если начнется Третья мировая война, то боевые действия никак не повлияют на ее крепкий, здоровый сон.

Она вышла из машины, потянулась и наполнила легкие влажным ночным воздухом. Они договорились не входить в дом. Отчасти для того, чтобы не трогать ничего до приезда Муландера. Или если Сканос действительно вернется домой. Тогда бы они оказались в очень невыгодном положении. Сканос не только оказался чрезвычайно опасным и совершенно непредсказуемым, но находясь на своей территории, он мог быть еще более страшен.

Но дом одно дело, а сад — совсем другое, и оказавшись во дворе, она остановилась и огляделась по сторонам. «Вольво» все так же стоял под небрежно накинутым брезентом, трава на газоне казалась скошенной совсем недавно, а клумбы были полностью очищены от сорняков.

Что-то явно было не так, но что? Она не могла ответить на этот вопрос. Внезапно послышалась песня «Летнее время» Магнуса Угглы с ее телефона. Значит, это был не Утес. Тогда звучал бы совсем другой рингтон. Эта песня Угглы была одной из ее самых любимых, и она специально поставила ее на звонок Хампуса. Трек напоминал ей о том времени, когда она была так влюблена, что ощущала это всем телом.

Он уже в третий раз за вечер пытался дозвониться до нее. Наверное, пытался понять, где она и почему не отвечает. В этом не было ничего странного. Но точно так же, как она не могла сейчас вынести Магнуса Угглу с его заводными дерьмовыми песнями, она не могла жить дальше с мыслью о том, что встречалась со шведским демократом.

Поэтому она позволила автоответчику ответить вместо нее и пошла дальше вокруг задней части дома к двери на террасу, которая вела в гостиную. Она по-прежнему оставалась приоткрыта так же, как когда они были в доме.

Все указывало на то, что Сканос увидел их из кухонного окна и скрылся через эту самую дверь. Но куда он делся после этого? А «Рено», его собственная машина, где она? Она заметила, что позади дома невозможно было припарковать машину и уехать в том направлении. Там не было даже дороги, только поля.

Внезапно Ирен услышала звук дверного звонка внутри дома — электронная мелодия, которая отчетливо звенела в темноте. Но с другой стороны дома никого не было, и никто точно не звонил в дверь. Одновременно сквозь стеклянную дверь она увидела, как загорелся в темноте экран беспроводного телефона, стоящего на базовой станции.

Она приоткрыла дверь так, чтобы можно было протиснуться, и наклонилась над дисплеем, увидев номер 072–684 43 82. Пока мелодия продолжала играть, как будто никогда не собиралась умолкнуть, она сделала поиск по высветившемуся номеру на своем мобильном, но не нашла в интернете никакой информации. Анонимный номер предоплаченной карты.

Чтобы не испачкать телефон своими отпечатками, она натянула рукав рубашки на руку, прежде чем взять трубку, и нажала на зеленую кнопку, после чего мелодичный звонок умолк.

— Да, здравствуйте… — сказала она, не получив ответа. Единственное, что она услышала, это как кто-то тяжело дышал на другом конце провода. — Извините, но с кем я разговариваю? — Насколько она могла разобрать, это был мужчина. Мужчина, который только что завершил тренировку или что-то подобное.

— Что ты делаешь в моем доме?

Это был он. Это точно был он.

— Меня зовут… — услышала она свой голос, прежде чем его прервал щелчок.