Расмуссен слушал внимательно, даже прослезился пару раз, кляня себя за старческую сентиментальность. Видел, что не врет девушка, – упрямая, гордая, но не лгунья. Из нее мог бы получиться хороший ученый, она вечно чего-то ищет, честна с собою и не цепляется за достигнутое. Но она женщина, и это все портит. От этого и песенки ее дурацкие возникли. Да, берущие за душу, но все равно дурацкие. И все остальное от этого. Тоже дурацкое… В очередной раз Расмуссен не знал, что делать. Хорошая девица, с мозгами и стержнем внутри, но все же девица…

– Спасибо вам, конечно, за откровенность, – сказал он задумчиво, – я очень ценю вашу искренность и, поверьте, после вашего рассказа ни капли не жалею, что мы вас спасли. Но, деточка, мы здесь не песенки поем, а занимаемся серьезным делом. И я опасаюсь… Я опасаюсь… – Профессор замялся, пытаясь выразиться поделикатнее, и за него продолжила Абхилаша:

– Вы опасаетесь, что появление молодой красивой женщины, да еще и бывшей певички, уведет всех от высокой цели. Любовь, ревность, драки и все такое. Так?

– Ну что-то вроде этого, – стеснительно выдохнул Расмуссен.

Абхилаша закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула, положила ладони на лицо и принялась часто втягивать ноздрями воздух, повинуясь какому-то особому едва проступающему ритму. Профессор немного испуганно, но и с интересом наблюдал за ее манипуляциями. Через несколько минут она опустила руки, открыла глаза и сказала:

– Вот. Одна из проблем решена. Я некрасивая.

Действительно – что-то неуловимо изменилось. Чуть сместились пропорции лица, и… Нет, она не стала уродиной. Обычная женщина, усталая, крепко побитая жизнью, с первыми, но явными признаками старения.

– Здорово! – восхитился профессор. – Прямо магия какая-то.

– Нет, не магия, просто я умею управлять праной, ну, внутренней энергией по-вашему, а прана и есть красота. Но даже не в этом дело. Понимаете, я не хочу больше нравиться. Я такая же, как ваши звездные братья, и ушла из мира по тем же причинам. Только мой Звездный городок разрушили, а Учителя убили. Знаю, неудобно, женщины-мужчины, всегда напряжение возникает, так и задумано изначально. Но я даю вам слово – никаких романов, никакой двусмысленности! Буду носить страшную мужскую робу, сама стану страшной, но мне нужно здесь остаться. Мне Учитель сказал: “Иди к звездам” – и я чувствую, что пришла. Уйду, конечно, если скажете, это ваш дом, и вы в нем хозяин. Но, прошу, дайте мне шанс. Если потом передумаете, одно ваше слово – и меня здесь не будет.

“Надо же, какая… – восхитился профессор и попытался подобрать нужное слово. – Настоящая…” – нашел он наконец верное определение и решительно произнес: – Конечно, деточка, договорились. Давайте попробуем вместе. Думаю, у нас получится.

На следующий день на утреннем собрании в конференц-зале Расмуссен представил всем первую женщину в их звездном братстве. Абхилаша коротко и без красочных подробностей рассказала новым братьям о своем прошлом. Не врала, но, в отличие от разговора с профессором, углы скругляла. Попросила относиться к ней, как к сестре, и заверила, что будет работать наравне с остальными. В конце ее речи раздались жидкие аплодисменты. Выступившая женщина была совсем не похожа на спасенную несколько дней назад волшебницу. Уж не привиделась ли им она? Впрочем, долго копаться в сути произошедшего звездные братья не стали, работы было невпроворот, к тому же у каждого за душой имелась собственная тяжелая история, распространяться о которой совсем не хотелось. Они поняли эту странную, то красивую, то некрасивую женщину, отнеслись к ней, как к сестре, а через некоторое время и вовсе полюбили.

* * *

Ее было за что любить. Всегда приветливая, улыбчивая, всегда готовая помочь. Она не притворялась – ей действительно было хорошо в Звездном городке среди звездных братьев. Люди там жили осмысленно, у них хватило сил покинуть безумный мир, поставить себе цель и прикладывать все оставшиеся силы, чтобы ее достигнуть. Одно дело отшельником уйти в монастырь или школу йогов, там традиции, тысячелетиями выстраданные, а другое – вот так примкнуть к чудаковатому профессору и начать жизнь заново. Это были сильные, прошедшие через большие трагедии, но не сломленные люди. Абхилаша и забыла, когда таких встречала. А возможно, не встречала никогда…

Как ни странно, звездная тематика ее сильно увлекла. Она охотно посещала лекции профессора Расмуссена и со временем начала принимать участие в исследованиях: делала несложные расчеты, готовила инструменты и дежурила ночами у главного телескопа. Вселенная была потрясающе красива, вся музыка мира оказалась лишь жалким подобием ее красоты. Нот всего семь, а звезд не сосчитать, и каждая звезда, как нота, и от их сочетания рождается невероятная музыка… Ее только расслышать нужно. Иногда Абхилаше казалось, что у нее получается, она даже пыталась что-то записывать… но нот всего семь, а требовалось в триллионы раз больше. Нет, не получалось… А еще во вселенной существовала главная тайна – ось зла, вокруг которой все и крутилось. Очень ей хотелось расколдовать эту проклятую ось. На отдельных участках в аномалиях обнаруживались закономерности, но в других местах они исчезали, и приходилось начинать работу заново. Ничего, рано или поздно звездные братья во всем разберутся, Абхилаша в этом не сомневалась, и ее переполняло чувство гордости от причастности к великому проекту.

Помимо проекта была еще просто жизнь. Обеды и ужины за огромным столом. Разговоры со звездными братьями. Работа по хозяйству и в огороде. Многочисленные кружки по интересам, семинары и мастер-классы. Она участвовала во всем. Восемь лет непрерывной медитации, прежний статус рок-звезды… Абхилаша давно уже не жила нормальной человеческой жизнью и сейчас наверстывала упущенное. Особенно ее заинтересовали уроки программирования китайского канадца Лю Бао Шина – она пропустила цифровую революцию и была очень далека от всей этой скучной, как ей казалось, математики. Но выяснилось, что красота жила и в математике. Строчки программного кода – те же ноты. Одна ошибка, один фальшивый, не там поставленный знак – и гармония ломалась, удивительные программы переставали работать. Еще ей нравился сам преподаватель, которого она про себя, сократив длинное китайское имя, ласково называла Люлю. Они как-то разговорились, и Люлю поведал ей, что сбежал в Звездный городок, когда Sekretex стал выкидывать его на каннибальские сайты. А она рассказала ему о той страшной ночи в коммуне Людоведховена и только потом заметила, что все вспомнила. Столько лет не могла, а тут… Спокойно так рассказала, с отвращением, но без ужаса. Значит, пережила, выучила и этот урок, самый для нее, наверное, трудный. Общая травма сильно их сблизила. Люлю даже признался ей в любви. Но она в ответ лишь печально улыбнулась, помня о данном профессору слове. Может, потом, когда они победят ось зла… Программист ее понял и больше о любви не заикался.

Абхилаша оттаяла, почувствовала себя нормальным человеком. Не звездой, не буддистской отшельницей, а обычным человеком, ведущим обычное осмысленное существование. “Время разбрасывать камни, и время собирать камни”, вспомнила она однажды фразу из Библии и поняла, что сейчас собирает. Но не камни, а саму себя по кусочкам – и почти уже собрала. Оглядываясь назад, она понимала, что все в ее жизни было к месту и ко времени. И безумная звездная юность, окончившаяся тупиком. И восемь лет аскезы под руководством великого индийского Учителя. И даже несколько месяцев рабства у Абдулы и его вредной жены. Она ненавидела, но научилась любить, она брала, но научилась отдавать, она была свободной, но научилась контролировать свою свободу. Она стояла на пороге чего-то большого. Она не торопила события, зная, что ни ускорить, ни замедлить приход этого большого нельзя. Но оно обязательно придет, недаром же Великий учитель сказал на прощанье: “Иди к звездам”. Она пришла. Она уже тут, на своем месте. Она ждет…