– Нет, Рен, мы не в силах изменить судьбу. У каждого из нас особое предназначение. И мы должны его исполнить, думая не о своих желаниях, а лишь о спасении мира.

– Но если мы победим и пророчество сбудется, разве ты не станешь свободной от всех этих бесчисленных запретов?

– Не стану. Моя судьба предрешена с первого и до последнего дня. Как и твоя. Звезда на Стене Героев светит не напрасно. Каждый из нас должен следовать по предначертанному для него пути.

– Но наши звезды сошлись. Пути пересеклись.

– И снова разойдутся в уготованный судьбой час.

– Я не согласен с таким решением богов и готов сам сражаться за свою жизнь.

– А боги нас не спросят, чего мы хотим, о чем мечтаем. Потому лучше сразу не обманываться чувствами и желаниями.

– Но мы можем… – Рен стиснул меня в объятиях с жадностью зверя, поймавшего добычу.

– Нет, мы ничего не можем, – я замахнулась, но так и не смогла ударить парня по щеке. Его распаленное страстью лицо мне показалось удивительно красивым, в карих глазах разгорался рыжий огонь. – Вместе с девственностью я потеряю божественную благодать. Стану обычной слабой женщиной, бесполезной для спасения мира. Той, кому не под силу великие подвиги. Вот по какой причине нам нельзя быть вместе.

– Я все равно не могу тебя отпустить, – прорычал Рен, обдавая горячим дыханием мое лицо. – Это превыше моих сил.

– Как бы того ни хотелось, мы не должны поддаваться искушению, – я уперлась ладошками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть от себя. – Иначе нас не ждет ничего хорошего.

– А может, наоборот, нам станет лучше вместе? Ирис, я не понаслышке знаю о разных изощренных способах пытки. Но, наверное, для меня худшая из них – быть рядом с тобой и не иметь возможности лишний раз, хотя бы просто невзначай, прикоснуться к тебе. Не говоря о том, чтобы обнять и поцеловать. Лишь во сне я мог себе это позволить, но больше не хочу так мучиться.

– Мы должны быть сильными и бороться с тем, что дает нам лукавый, ибо сила его в неверии, в уничтожение всего насущного и человечного. Хочешь ли ты такой судьбы, а я не могу обречь народ на веру в нечестивость и порок. Я святая, избранная богами, и не могу предать ни себя, ни небеса, – в моих глазах застыли непролитые слезы.

Не хотела, чтобы Рен увидел эти предательские капельки, выдающие мои истинные чувства к нему, потому боялась моргнуть.

– Я не прошу тебя нарушить заветы прямо сейчас! – нетерпеливо рыкнул парень. – Но, умоляю, просто скажи мне всего одно слово. Пообещай, что согласишься променять нимб святой девы на венец невесты у алтаря, если мы сумеем выжить в грядущей битве с вирналами и победить мерзких тварей. Подари мне еще одну надежду. Она поможет выдержать все испытания, выстоять и не сломаться в том кошмаре, который нас ждет за порогом цитадели.

– Рен, я ничего не могу тебе обещать. Да, мне тоже трудно соблюдать все правила. Когда ты рядом, это тяжелее в сто крат.

– Значит, ты любишь меня?

– Да, люблю, но нам нельзя поддаваться порочной страсти. Мне нужно найти способ закрыть небесные огненные врата. А тебе надо готовиться к сражению, и еще отыскать пропавшую сестру. Я тоже хочу тебя попросить. И очень надеюсь, что ты прислушаешься к моим словам… Давай пока отложим все мысли про алтарь, любовь и семью. Сейчас нет смысла думать о несбыточном. Вот если милостью богов мы победим крылатых чужаков, тогда.

– Если… Раз ты так говоришь, то значит, допускаешь наш союз. Не отрицаешь, что мы можем быть вместе, – Рен требовательно посмотрел мне в глаза и замер в ожидании ответа “Да”.

– Рен, прошу тебя… – не выдержав душевной боли, я заплакала, и слезы потекли по раскрасневшимся горячим щекам. – Я ничего не знаю. Не могу разобраться ни в жизни, ни в самой себе. Для меня все в мире ново и странно, непривычно. Прошу, не наседай. Не дави на меня.

– Я готов ждать, но… – парень разомкнул объятия.

– Просто на время оставь меня в покое, – воспользовавшись моментом, я вырвалась и бегом взлетела по узкой и скользкой лестнице.

Едва сдерживая слезы, прислонилась к холодной стене и попыталась отдышаться. Щеки пылали, все тело было словно пламенем объято. Прохлада подземелья медленно проникала в меня, вызывая озноб и помогая отрезвить неприлично разгулявшиеся мысли. Но, как бы ни старалась, я не могла смотреть на мир с прежней наивностью и невинным благочестием.

Рен стал непреодолимым искушением, навсегда изменившим мою жизнь. Этот парень, а не все пережитые ужасы и трагедии, заставил меня смотреть на мир иначе. Научил видеть в нем те стороны, как темные, так и светлые, которых я не замечала с детства. Благодаря ему я начала понимать, что и в моей жизни может быть место семейному счастью, и жалеть о том, что я лишена права на него по высшему призванию. Но так нельзя думать! Роптать на судьбу – великий грех.

Я не должна сокрушаться о том, что не предначертано мне на небесах. Нужно перечеркнуть запретные мечты, как неудачное письмо, заляпанное уродливой кляксой, скомкать с силой и выбросить вон. Забыть о том, что едва не совершила роковой ошибки. Мне просто надо сосредоточиться на исполнении миссии. Искать пути для того, чтобы пророчество сбылось и оказавшийся на грани разрушения мир был спасен. Вот, что самое главное для меня, а вовсе не карие глаза с пляшущими в них огоньками магии, и не скованная улыбка, которую не назовешь ни доброй, ни злой.

Она всегда какая-то средняя, а еще очень быстрая и, пожалуй, немного мрачная. В чем-то похожая на черный туман его силы, который может как оберегать, так и убивать. Нет, нельзя думать о том, как уютно и легко я ощущала себя в объятиях Рена, в окружении клубов того самого тумана.

Мне нужно спросить магистра Орнилла, не хранятся ли в цитадели древние свитки, которые могут содержать подсказки к пророчеству Святого Тарсиля. Поскольку здесь некогда был храм и до сих пор цела сокровищница, таковые вполне могут найтись. Займусь привычным и полезным делом – буду изучать священные писания, как в былые дни. Постараюсь не отвлекаться на мечты о слишком привлекательном для меня темном рыцаре. Нужно быть стойкой и научиться преодолевать даже такое невероятно заманчивое искушение. Вот когда спасем мир и если сами уцелеем в решающей битве человечества с иномирными захватчиками, тогда для нас