Шрифт:
Закладка:
Стронг считала, что ее положение не только уникально, но и необходимо. Она сознательно взывала к чувствам «жителей больших равнин и городов американского Запада»; использовала «простые слова» и избегала разговора о «большевиках» или «коммунистах», чтобы попусту не морочить читателей, стараясь пробудить в них по отношению к русским глубокое сочувствие и чувство товарищества, которые испытывала сама. Стронг была убеждена, что может одновременно служить коммунистам и разговаривать с неискушенными в политике американцами, а еще – что может делать это с абсолютно чистой совестью: ведь она транслировала из СССР тот демократический дух, который, по ее мнению, ее родная страна уже утратила. И в Moscow News она видела инструмент для выполнения этой задачи[376].
У истоков Moscow News
В 1930 году С. Ю. Рутгерс, бывший директор кузбасской колонии, высказался о необходимости создать в Москве англоязычную организацию, куда иностранцы могли бы писать о том, что их волнует, и присылать жалобы. Михаил Бородин, старый большевик, с которым Стронг сблизилась в ту пору, когда он был главным агентом Коминтерна в Китае (с 1923 по 1927 год), знал о том, что Стронг давно хотела основать англоязычную газету в Москве, и вот теперь он сообщил ей, что пришла пора[377]. Многие западные деятели считали Бородина, который несколько лет прожил в США, человеком умным, рассудительным и отзывчивым к их интересам; Стронг, конечно, была очень рада случаю поработать с ним[378].
Стронг уже не раз приходилось сталкиваться с советской бюрократией, и после этих столкновений она испытывала досаду и разочарование, и все-таки она согласилась набрать сотрудников в штат и заняться выпуском газеты – при условии, что Бородин возьмет на себя общение с чиновниками. В письме к отцу Стронг писала о новой работе:
[Она] впервые позволит мне постоянно общаться с людьми, которые строят новую Россию… Мне кажется, поставив перед собой такую задачу, я буду приносить гораздо больше пользы и значительно расширю круг личных знакомств.
Она понимала, что дело это не из простых:
Главное – писать такие материалы, которые подойдут американцам, но при этом не слишком взбесят тех русских, которые тоже будут их читать… Но уж на этом я, как никто другой, набила себе руку.
Стронг хотелось собрать такой совет директоров, где были бы представлены все ведомства, у которых есть наемные американские сотрудники – в промышленности, торговле, транспорте и сельском хозяйстве, – и создать план финансирования газеты через подписку: так эти самые наниматели гарантировали бы «независимый» статус новой газеты[379].
Стронг уже воображала живую, доступную для понимания, но интеллектуальную газету, где публиковалась бы смесь новостей, тематических статей, читательских писем и юмористических зарисовок, а также «объявления об экскурсиях, достопримечательностях, театральных постановках и обо всем том, что может вызывать интерес у оказавшихся здесь англоговорящих людей, чтобы они хорошо представляли себе здешнюю жизнь и были в курсе важных событий». Конечно же, газета будет просоветской, но Стронг не хотелось, чтобы этот коммунистический орган печати был к тому же уснащен тяжеловесным большевистским жаргоном[380].
Хотя Стронг уже попросила Бородина взять на себя улаживание всех бюрократических вопросов, она все-таки опередила его и показала свой план Валерию Межлауку – заместителю председателя Высшего совета народного хозяйства, в прошлом похвально отзывавшемуся о ее книгах. Стронг напомнила ему, что сама не состоит в партии, и спросила, не будет ли это препятствием. Межлаук, одобрив план Стронг, заверил ее в том, что ее беспартийность, напротив, будет вызывать большее доверие к газете у иностранных специалистов: ведь они в большинстве своем тоже не были членами партии. Стронг, которая таким неявным образом напрашивалась на предложение вступить в партию, была разочарована, однако решила, что лучше все равно работать не на капиталистов, а на Советы – независимо от того, нужна ли она им в качестве «товарища-творца» или просто «квалифицированного сотрудника». Позже она заметила: «Из темного прошлого моей юности поднял голову старый бес противоречия: „Я им не нужна – что ж, пусть посмотрят, как я умею работать“»[381].
Слухи о новой газете распространялись быстро. Известные корреспонденты – в том числе Юджин Лайонс, Луис Фишер и Уолтер Дюранти – обещали поставлять материалы для публикации. Стронг написала знаменитым авторам, с которыми была знакома, – например, Синклеру Льюису, Эптону Синклеру, Теодору Драйзеру и Льюису Ганнету, – и попросила их присылать статьи. А сотрудников в штат она набрала из говоривших по-английски москвичей.
Покончив с подготовительной работой, Стронг на несколько дней уехала из города; за время ее отсутствия Межлаук понизил Стронг в должности: теперь она стала ответственным редактором. Низведение до такого подчиненного положения было оскорбительным, но Стронг дали понять, что исполняющий обязанности главного редактора почти не будет появляться в редакции и ни во что не станет вмешиваться. И работа началась.
«В первое время сотрудники нашей редакции были полны энтузиазма», – отмечала Стронг. Хотя самой Стронг предложили ежемесячный оклад в размере 600 рублей (что соответствует приблизительно девяти тысячам долларов сегодняшними деньгами) с дополнительными выплатами за каждую статью, она отказалась получать больше партийного максимума и убедила весь штат сотрудников взять на себя такое же «обязательство ударной бригады».
Нам надоело, что русские думают, будто американцы мечтают только о долларах; нам хотелось, чтобы все видели: и мы тоже люди благородные. Мы решили показать этим коммунистам, которые смотрели на нас как на продажных чужаков, что мы ничем не хуже них![382]
Несмотря на хорошо продуманные планы Стронг, вряд ли подписка на газету позволяла покрыть расходы на ее издание; разумеется, она никогда не была по-настоящему «независимой» и почти наверняка получала ассигнование от советского правительства. И все же на первых порах Стронг по большей части сама определяла политику газеты, и дела шли в целом так, как она и задумывала, если не считать нескольких препирательств с цензорами, с трудом понимавшими американский юмор. Стронг отдавала газете все силы. «Мы все работали в одной комнатушке: писали, печатали, брали интервью, и все это – под натиском толпы нетерпеливых посетителей». Стронг написала, откорректировала и даже отпечатала на машинке значительную часть материалов для первого номера.
Я работала как в горячке или тряслась от усталости, но ум мой работал ясно и делал все, на что не хватало времени больше ни у кого. Наконец-то настало то время, когда я развернула полезную деятельность в этой стране[383].
Объявив на страницах The New York Times о начале выхода Moscow News, Уолтер Дюранти приветствовал появление «первой американской газеты» в Советском Союзе и заметил, что, хотя в газете «русские новости ожидаемо подаются в оптимистическом ключе», она при этом «выглядит похвально свободной от „пропаганды“». Забегая вперед, отметим парадоксальность того факта, что это замечание сделал человек, который сам позднее подвергся нападкам за некритическое освещение голода 1932 года и других сторон советской жизни[384]. Однако внимание Дюранти к вопросу о пропаганде – пусть даже ему самому трудно было сохранять объективность – наводит на мысль о том, что журналистам, работавшим в СССР, эта проблема была хорошо знакома.
На первой полосе первого выпуска Moscow News красовался созданный Евгением Ченом смелый модернистский коллаж: заводы, небоскребы, мост и строительный кран с толпами людей, размахивавшими флагами, окружали документ с надписью «Пятилетний план», над которым, в свой черед, помещались чертежный циркуль и молоток. В верхней и нижней частях этой композиции располагались слова, вторившие знаменитому высказыванию Ленина о том, что коммунизм можно будет построить, опираясь на советскую власть и американскую деловитость: «Советская власть плюс американская техника равно социализм». Под руководством Стронг новая газета обозначила эту тему, указывая на важную роль американских специалистов и одновременно прославляя советские достижения и обращая внимание на разрастающийся экономический кризис в США. В первых выпусках
