дела будут улажены, состоял в том, чтобы отправиться ко двору графа Савойи и создать проблемы для Франции на ее восточной границе. С ним в Нидерландах была лишь небольшая дипломатическая свита и горстка его личных войск. Кроме того, его полномочия от английского правительства были весьма ограничены. Перемирие все еще оставалось в силе, и Ланкастер лично поклялся соблюдать его. Поэтому он переслал письма короля Наварры в Англию. Затем он послал одного из своих слуг, Уолтера Бинтри, в Эврё, чтобы тот объяснил королю Наварры его трудности и заверил его, что, несмотря на неспешный ход событий, его просьба была воспринята всерьез. Бинтри должен был сообщить Карлу, что герцог будет в Брюгге 7 или 8 февраля 1354 года. Было необходимо, чтобы он послал туда человека, наделенного всеми полномочиями для ведения переговоров от его имени. Когда герцог Ланкастер получил второй призыв Карла о помощи, через несколько дней после отъезда Бинтри, он удвоил свои усилия, чтобы добиться быстрого решения из Вестминстера. Ему необходимо вернуться в Англию, писал он Карлу 26 января 1354 года, что он сделает, как только сможет обсудить ситуацию с агентами Карла в Брюгге. Это не должно было вызвать задержку. Он мог вернуться в Кале за меньшее время, чем потребовалось бы для отправки туда войск. Тем временем Карл ни в коем случае не должен доверять "честным словам", которые, несомненно, будут предложены его врагами, чтобы разоружить его[211].

В Англии Эдуард III быстро подготовил документы, расширяющие полномочия герцога Ланкастера, чтобы позволить ему заключить союз с королем Наварры. Майкл Нортбург, хранитель личной печати Эдуарда III, подготовил проект, который указывал на то, какого рода договор имели в виду советники короля. Этот документ, в котором участники переговоров назывались кодовыми именами, показал, какие иллюзии были порождены в Вестминстере перспективой новой гражданской войны во Франции. Предлагалось не что иное, как раздел королевства между Эдуардом III и Карлом Наваррским. Эдуард III обещал организовать морское вторжение в Нормандию. Там он объединит силы с королем Наварры, пойдет на Париж и коронует себя королем Франции в Реймсе. Что касается Карла, то он должен был получить в награду всю Нормандию, Бри и Шампань, а на юге практически весь Лангедок вместе с единовременной выплатой из французской казны в размере 100.000 экю[212].

В начале февраля 1354 года две группы эмиссаров из Эврё разными путями направились во Фландрию. Как только они достигли Брюгге, главы делегации, Тома де Лади, канцлер Наварры, и нормандский рыцарь Фрике де Фрикам, были представлены к герцогу Ланкастеру в его резиденции в порту Дамм. Более двух лет спустя, когда Фрике был допрошен в Шатле, он описал последовавшую за этим сцену. Генри Ланкастер угостил их великолепным обедом и рассказав им о своих планах отправиться в Савойю указал на савойского рыцаря в своей свите, который должен был сопровождать его. Он говорил о том, как сильно Иоанн II любил Карла де ла Серда, как ужасна будет его месть и как сильно Карл нуждается в помощи Англии. Он сказал Фрике де Фрикаму, что сделает его "таким же хорошим англичанином, каким он раньше был французом". Возможно, Фрике ответил (как он утверждал на допросе), что он "никогда не сможет служить королю Англии". Но мало сомнений в том, что послы Карла приехали получать обещания, а не давать их. Они призывали Ланкастера продолжать подготовку, но отказывались брать на себя какие-либо официальные обязательства. Герцог призвал их вернуться вместе с ним в Англию, чтобы разработать совместные планы с министрами Эдуарда III. Он отозвал Тома де Лади в сторону и поговорил с ним наедине у оконного проема, но он не смог убедить его приехать в Англию. В конце встречи Ланкастер передал обоим послам документ, в котором давал личное обязательство сражаться за Карла против всех, кроме самого Эдуарда III и принца Уэльского. Герцог не мог поручиться за своего господина, объяснил он, но он был уверен, что Эдуард III будет готов прислать 200 латников и 500 лучников, если они понадобятся. Эмиссары выслушали герцога и удалились[213].

На самом деле Эдуард III готовился собрать еще большую армию. Уже был отдан приказ набрать в Англии 500 латников и 1.000 лучников. Поскольку в графствах не было выдано ни одного ордера на набор солдат, они должны были быть набраны исключительно из королевского домена и свит знати. 1 февраля 1354 года, как только в Англии был получен доклад Ланкастера, было приказано провести общую реквизицию торгового флота во всех портах от Линна до Плимута. 18 февраля 1354 года корабли для короля были реквизированы. План состоял в том, чтобы собрать всю армаду в Саутгемптоне и отплыть в Нормандию в начале марта. Это был очень амбициозный график. Но английские министры явно были настроены серьезно. Примерно в начале марта Генри Ланкастер вернулся в Лондон, чтобы лично возглавить подготовку похода[214].

Пока его представители безрезультатно флиртовали с герцогом Ланкастером в Брюгге, король Наваррский уже слушал честные слова от агентов Иоанна II. Неизвестно, насколько много французский король знал о делах Карла с герцогом Ланкастером, но вряд ли можно предположить, что Карл каким-то образом не поставил его в известность. Видимо это была одной из причин по каким Иоанн II менее чем за месяц перешел от планов жестокой мести Карлу к покорной капитуляции перед ним. Отчасти это было делом рук двух благоволящих Карлу дам, его тети вдовствующей королевы Жанны и его сестры вдовствующей королевы Бланки. Но есть все основания полагать, что главным виновником перемены настроения короля был кардинал Булонский. Во время своего долгого пребывания при французском дворе Ги был увлечен молодым королем Наварры и его друзьями. Он, несомненно, считал убитого коннетабля главным противником мира во французском правительстве. Но самым сильным мотивом для него было желание спасти мирную конференцию, которую он с таким трудом созвал годом ранее и продолжение которой было главной целью его пребывания на севере Франции. На момент убийства коннетабля делегаты должны были собраться снова либо в Гине в марте, либо в Авиньоне в конце апреля. Пока разворачивались драмы в Л'Эгле и Эврё, продолжались переговоры по определению места встречи и повестки дня. В Авиньоне Папа принял личного врача Карла Наваррского и с удивительным пониманием отнесся к его рассказу об убийстве коннетабля. Он с сожалением узнал, что поведение коннетабля вызвало обиду, писал он Карлу, и надеялся, что молодой принц теперь будет вести себя скромно и благоразумно, как подобает его высокому происхождению. Иоанну II он посоветовал терпение и сдержанность. Мотивы Иннокентия VI и, весьма вероятно, его слова были такими же, как у кардинала Булонского[215].

Ослабленный потерей