Шрифт:
Закладка:
В субботу на улице была прекрасная умеренно тёплая погода, снежок без ветра валил хлопьями. Доктор на хозработы был определён на дрова, а колка дров была замечательным и уже многократно опробованным инструментом для работы с подавлением чувств. А надавил этих самых чувств главный герой за последние дни по самое не балуйся. Выбрав свой любимый острый колун с длинной ручкой, поставив объёмистый кругляк на колоду, и попытавшись, как следует размахнуться, он сразу оценил, что метровый головной убор не позволит ему это сделать. Обосновав и согласовав свои действия с Подробным, он снял и на время хозов повесил корону тут же рядом на ветку дерева и принялся колоть дрова, физически выкладываясь в процесс по полной программе. По мере увеличения физической нагрузки, поглощения богатого кислородом деревенского воздуха и весёлого общения с другими дровосеками настроение улучшалось.
Но модель зависимого поведения старого нарка неизбежно взяла, вверх и неосознанно захотев получить ещё больше положительных эмоций, он принялся потешаться над Асланом. Асланчик работал с ними, но по своей обычной привычке «вил петли» избегая тяжёлых физических нагрузок, руководил перетаскиванием дров двумя абстинентами: своим братом дядей Федей и братом Доктора Стасиком. Почтенный дядя Витя тоже входил в их шайку, но предпочитал укладывать дрова в дровянике, где у него якобы не так мёрз единственный кроме большого уцелевший, но покалеченный средний палец на правой руке и где он мог без «палева» посидеть и покурить спокойно.
Аслан по своему обыкновению стойко относился к Докторскому сарказму, благодаря программному и житейскому опыту грамотно выстраивая логическую линию защиты и время от времени переходя в эффектные контратаки. Доктор с самых первых словесных поединков с Асланом брал из них себе на вооружение довольно много нужного и полезного. Но в этот день его нестабильное эмоциональное состояние уводило его в совершенно ненужное русло второсортных шуточек на тему неисправимости Аслана тут же подхваченных всем коллективом.
Не считая нужным оправдываться перед толпой нарков, Аслан сильно обиделся на Доктора, и это было явно заметно. Высшая Сила тут же покарала главного героя за неправедный поступок – он забыл свою грёбанную корону на ветке, а когда опомнился, было уже поздно. Теперь сутки его украшало ещё и бревно!
А вечером в реабилитационный центр «Северное сияние» пожаловал сам Хозяин с гостями. Как не старался Доктор избежать встречи с ним, но тот застиг его в чилинарии.
– Ты вообще, как тут всплыл, директор? Ты посмотри на себя! Без слёз не взглянешь! Под сраку лет, а сидишь передо мной с куском теплоизоляции на башке и поленом на шнурке на шее! Тебе самому-то не стрёмно?! – усевшись на шконарь напротив, Ефим Ильич сразу пошёл в лобовую атаку.
Следом за ним зашёл один из гостей, как позже выяснил Док, это был бывший волонтёр Родинка, участвовавший в транзите сюда Боцмана из Владика, и стал свидетелем этого безапелляционного унижения. Доктор с ещё большей силой чем до этого на анализе, когда впервые одел корону, почувствовал себя жалким тупым никчёмным старым ослом и попробовал огрызнуться и что-то ответить, но не тут-то было.
– Вот ты просто заткни своё хлебало и слушай, что тебе говорят! А если вдруг что-то не понятно, то пойдём в консультантскую, посмотришь на себя в зеркало и всё поймёшь! – даже не собираясь начинать слушать оппонента Вождь махом расставил все точки над «i».
– Эй, там! Принесите директору зеркало, а то до него чего-то не доходит! – громко крикнул он в сторону зала и консультантской, начиная уже откровенно стебаться над подопечным.
После этого Доктор перестал воспринимать происходящее. Он не слышал последующие оскорбления от этого властного человека с толстым лицом и поросячьими глазками, а вновь начал мысленно проклинать родителей, ту тварь что их надоумила обратиться к этим гадам и самих этих гадов, строя планы коварной мести всем виновным в его унижениях. Ночью он почти не спал раздираемый гневом и яростью, гоняя по кругу очень нехорошие мысли. На следующий день ожидалось прибытие Бородатого Демона, который наверняка продолжит наступление по всем фронтам. И сводилось всё к тому, что пора предпринимать какие-то решительные экстраординарные меры для прекращения всего этого безобразия в своей жизни. Самым подходящим ходом в данной ситуации его воспалённый мозг счёл поджёг дома. Но никакого более-менее реалистичного плана осуществления этой диверсии на ум как на зло не приходило.
Корона и бревно оставались при Докторе до следующего вечера, пока Большого неожиданно не сменил Консул Второго дома Зефир. Как позже выяснилось, Борода ожидавший прибавления в семье не смог прибыть по семейным обстоятельствам. Зефир славился своим пристрастием к физкультурным последствиям в каких-то чудовищных объёмах. Так по ребе уже ходила свежая байка о том, как здоровый девятнадцатилетний бывший десантник Кока-Кола после вечерних блинов открутил сто сорок афганов по кое-как припорошенному снегом огороду Второго дома. При этом он ободрал себе всю спину о мёрзлую землю и выблевал все блины. Первый дом заметно насторожился, не зная радоваться или огорчаться по поводу этой нежданной замены.
Но на оглашении вечерних последствий Зефир к великой радости всех постояльцев и Доктора, в частности, объявил амнистию на все сегодняшние и ранее выданные последствия. Избавившись, наконец, от своих королевских регалий главный герой на остывших чувствах смог попытаться выстроить некую логическую цепочку всех недельных происшествий и из неё выходило, что при любом раскладе к приезду Вождя он должен был выглядеть как можно нелепей. Не складывалось только в определении цели, которую преследовали эти деятели своими психологическими этюдами.
На Зефировской неделе Док умудрился налипнуть на последствия всего два раза и оба раза он шёл прицепом к своему непутёвому братцу Стасику. Первый раз обошлось сорока пятью афганами которые он в последний раз в жизни открутил честно от первого до последнего. В процессе этой физкультуры на свежем воздухе у него так заклинило правое колено, что он во всеуслышание матом пообещал сжечь ненавистную избу к ебеням и к чёртовой матери, чем вызвал дружный смех пацанов. Во второй раз за не выключенный свет ему, Стасику, Японцу и Пине надлежало сутки двигаться в колпаках. Япончик соорудил себе и Пиночету из того же блестящего
