и заступник во обычаех внешних.

Аще ли нам, грешным, не подобает сего снисковати,

ино — рождьшим нас от вас, государей, милости искати?

Обаче и нам небранно от вашего величества милости просити,

и за вас, государей, бога молити.

Кроме бога да вас помощников себе не имеем,

а сами, грешнии, помощи себе не доумеем, —

от далния и последния есмы части,

не имеем, грешнии, никоторыя власти.

Того ради буди, государь, помощник и заступник от приключшихся на нас, —

вся сила и ходатайство к царю бывает в вас.

Вы, государи наши, — под государем царем земле держатели

и искреннии его доброхоты и приятели.

Вам подобает о всем об нас промышляти

и от насилующих, и от обидящих нас избавляти.

Буди, государь, покровен десницею самого херувимскаго владыки,

да причтет тя с праведными своими лики.

Во веки, аминь.

И паки впредь своея милости от нас не отринь.

Буди, буди тако.

А без вашея милости не мощно жити никако.

Послание Алексею Саввичу

Сие посланейце — двоестрочно,

а пожаловат прочести неотсрочно.

Ароматныя воды сладостне обонянии обоневают,

Любомудрых же словеса не мнее того слухи наслаждают

Елень течет на источники водныя[196],

Како же разумный муж не потечет на словеса благия?

Солнечный свет разгоняет облак темный,

Есть бо и мудроумный разрешает ум недоуменный.

Юхает сладостне кедровыя древеса во обонянии,

Соудивляют же мудрых словеса в наказании.

Аристотелския премудрости от клеврет его хвалимы сут<ь> и доднесь.

В них же чаяти естествословный устав весь[197].

И что дражае и лучши премудраго наказания,

Что же хуждьши лености и невнимания?

Юность и лепота многих удивляют,

Чтение же и учение божественных догмат всех наслаждают.

Есть бо нырь хитрый далече ходит во глубину,

Ритор же и философ разсуждает и премудрую вину.

Нощь темную просвещает свет лунный,

Ей, много добра творит муж благоумный.

Цареви убо земному достоит личная красота,

Сфилософъственному же уму — совершенная чистота.

Адаманту камыку вси камыцы покаряются[198],

Велеумну же мужу вси люди удивляются.

Алавастр[199] яко же глаголется — «без рукояти»,

Тупым же умом и разумом без учения ничего не обияти.

Источники и реки, и потоки вся животная напаяют,

Истиннии же мудрецы и философы всех людей услаждают.

Щит и прочая броня избавляют от телеснаго уязвления,

А благоразумный муж возбраняет от нелепаго учения.

Четырьми стихиями весь мир состоится,

Есть же и премудрыми людми много добра творится.

Лев некогда единем обтечением своим многих зверей уловляет,

Обаче и мудроумный муж учением своим всех удивляет.

Медвеный сот сладок есть во устах,

Бывает же и мудр муж приятен во тмах.

Источник сладок добре жажду утоляет,

Есть же и доброразумный муж словесы своими аки медом услаждает.

Трава и вся ростимыя плоды земныя движются,

а и мудрии мужие многими похвалами пишутся.

Ныне же о сем к твоему благоумию прекратим,

да простыми гранесами навершим,[200]

понеже речь слову не достала,

а акростихида конец писмени стала.

И ты нам в том не позазри,

а ждем жалования твоего аки в жажду анагри[201].

И по благодати святаго Духа мощно и вящи того основания положити

и естествословия иные вины приводити.

Но не достанет ми о том лета,

подобает нам держатися добраго совета.

Сего ради вкратце начертах

и к тебе о сем восписах.

Зде же пишем к тебе просто,

да воздаст ти господь мзду во сто.

И молим твою достойную честность, —

всегда бо зриши царскую светлость, —

чтоб тебе наше недостоинство познати

и любов свою к нам показати.

Слышим про твое зелное рачителство

и желаем видети твое доброе разумичество.

Аще и не достойни есмы любовию к тебе присоединитеся,

обаче желаем от уст твоих понасладитися.

Аще нашим убожеством не погордишь

и сих паче нас многоумием своим одаришь.

Не дивно бо есть з знающими знатися,

предивно же с незнающими соединятися.

И паки не дивно с благоплеменитыми и гордыми дружбу имети,

дивно же и богоугодно последними четами не гордети.

Не прогневайся за сие наше к тебе дерзновение,

что явили мы свое недоумение.

Безумно бо есть без вопрошания отвещевати,

обаче подобает благоразумных мужей искати,

яко же бчела от многих цветов мед составляет,

тако и разумный муж от мудрых людей блага словеса избирает.

Прочее — буди нам поборател,

на завистников и досадител препирател,

аще и не рукоделанным ратным оружием,

но духовным своим любодружием,

быстрым своим речеточством,

аки бы некий воин храбр своим ратоборством.

А мы должни за тебя бога молити,

чтоб тебе от него вся благая получити.

И сим малым писанейцем тебе челом ударяем,

а на болшее творца своего и содетеля призываем.

Аще благодеяние твое к нам будет,

то и вящи того преизбудет;

а ныне сим утешайся,

а к нам любовию простирайся.

Аще и нелепо, и невитейно сложено,

обаче о любви ведено.

И в том нам не понеси,

но и паче добрым словом износи.

Писано есть: не осуждайте, да не осуждени будете,

и тем вечных и нестерпимых мук избудете.

И уже нам время о сем престати

и конец слову дати.

Да не весма время продолжим

и честная твоя ушеса отягчим;

но по нужи глаголу послужихом,

мним, яко и тако отягчихом,

зане не мощно сего вкратце изрещи

и благонравие твое на милость повлещи.

Прочее же — сохраняйся Христом

и огражайся животворящим его крестом.

О прочем же не смеем рещи,

чтоб тебя от себе не отсещи.

Сам много разума имеешь

и всякую скудость разумеешь.

И чтоб тебе к нам восписати,

да по сему можем познати;

и сие бы