– И что теперь? – снова берусь за ложку и хлеб.

Ведьма лишь пожимает плечами.

– Немного грязного крестьянского труда его величеству точно не повредит. А тебе нужен уход и хорошее питание, которое я самостоятельно обеспечить никак не могу.

Опускаю взгляд на тарелку. Кусок становится поперек горла. Получается, пока я тут валяюсь и уминаю за обе щеки вкусную кашу, Сил с рассвета до заката пашет. А ведь его тоже ранили... Как я могла забыть об этом?

Жалость щемящим покалыванием отдается в сердце и напрочь прогоняет проснувшийся было аппетит.

– Ну, чего ты приуныла, а? – фыркает Боадика. – Небось, надумала уже глупости какие-то. Тебя хлебом не корми, а дай пострадать и потерзаться чувством вины, да?

Насмешливый упрек заставляет вспыхнуть. Более того, упрек справедливый. Ведьма проницательно догадалась об этой моей не слишком хорошей черте. Гиперответственность и тщательно взращенное братом чувство вины, за чужие прегрешения, довольно-таки сильно влияют на мой характер и поступки. Но я и правда не привыкла быть нахлебницей, и с ранних пор обеспечивала себя сама. Еще и брата тянула.

– Послушай, Ана… – уже не шутит, хмурится Боадика. – Не знаю, какие мужчины в твоей семье. Но тут в Гораре, в Ньелокаре, да и в Ханаре, если честно, принято обеспечивать женщину. И это вовсе не плохо. Для большинства.

Поднимаю взгляд, вглядываюсь в морщинистое лицо.

– А вы?

– А что я? – складывает руки на груди ведьма. – Таким как я, мужчины ни к чему. Разве, что тело потешить. Знаешь, какая я в молодости была красавица?

– Охотно верю… – не задумываясь, киваю.

Черты лица постаревшей женщины даже сейчас выглядят тонкими и изящными. И, несмотря на возраст, легко угадывается былая красота.

Боадика скептически хмыкает и приказывает:

– Ешь побыстрее. Тебе еще лекарства выпить нужно, а я не могу сидеть с тобой тут целый день. Дела у меня.

Засмущавшись, торопливо хватаю ложку и быстро доедаю уже остывшую кашу. А пока один за другим выпиваю приготовленные ведьмой отвары, твердо решаю, что как только окрепну, сразу же найду работу. Не могу я не сделать свой собственный вклад в наше возвращение в Ньелокар. Ведь это полностью моя вина, что мы оказались у черта на куличках. Если бы не мой побег, а потом и проснувшиеся способности, то его величество спокойно бы себе жил-поживал в собственном замке и не рисковал собой, спасая жизнь одной упрямой и трусливой девчонки. Боадика, словно читая мои мысли, укоризненно покачивает головой, но это заставляет еще тверже укрепиться в собственном решении.

Только вот интересно, а разве драконы не должны летать? Почему Сильвестр таким образом не отправится домой? Или здешние драконы какие-то другие, не такие, как в земных книгах описываются...

***

Муж возвращается поздно, когда я уже сплю.

Уже который день пытаюсь дождаться его, чтобы поговорить, но не выдерживаю. Успокоительные и восстанавливающие отвары Боадики действуют, как снотворное, и моментально погружают в сон, едва лишь ярко-желтый солнечный диск скрывается за горизонтом. Я могла бы их и не пить, смухлевать, ведь меня никто не контролирует. Да только риск неоправдан. Чем добросовестнее я буду выполнять рекомендации ведьмы, тем быстрее встану на ноги и смогу помочь Сильвестру. А поговорить мы и по пути в Атар можем.

Холодные серые осенние дни сменяются еще более холодными ночами. Больше погода не преподносит сюрпризов в виде солнца и необычного для поздней осени тепла. Наоборот, небо постоянно затянуто тучами, и каждую секунду моросит то ли дождик, то ли мелкий снег, который тут же истаивает, превращая дороги в мокрую кашу. Это существенно усложняет будущее путешествие до Заны. Даже я понимаю, что путь нам предстоит трудный и опасный.

На вторую неделю своего вынужденного заточения мое самочувствие ощутимо улучшается. Отпадает необходимость нянчиться со мной, как с малым дитем, и Боадика ап Улла почти все время отсутствует. У ведьмы и без меня куча забот. Время года способствует распространению всевозможных простуд и вирусов. В услугах сведущей в медицине старушки нуждается все больше и больше жителей деревни. Вот и получается, что большую часть дня я предоставлена сама себе. Где пропадает муж, ведьма рассказывать отказывается. То ли из вредности, то ли из других соображений. А может, это Сил попросил не говорить, в чем заключается его работа. Сколько я не думала, а догадаться, чем зарабатывает на транспорт и пропитание правитель Ньелокара, не смогла.

Ослабевшее тело раздражает, заставляет нервничать и страшится будущей поездки. Быть обузой не хочется. Пока мне лишь удается так-сяк передвигаться по дому. И я искренне горжусь, когда хватает сил покинуть пределы спальни и удовлетворить любопытство, занявшись осмотром жилища потомка величайшей ведьмы в истории Мизельи.

К слову сказать, домишко оказывается совсем крошечным. Сил полностью был прав – еще одной комнаты, просто-напросто, нет. Лишь огромная кухня с двумя широкими столами. На одном ведьма готовит пищу. Второй предназначен для зелий. Немалую часть площади занимает большая, почти во всю стену, печь. На ней, подозреваю, и ночует сама хозяйка дома.

Узкие темные сени служат скорее для сохранения тепла, а не для ночевки. Возможно, в летнее время там и можно приютиться, но явно не сейчас, когда от входной двери ощутимо тянет прохладой.

Скромное жилье вовсе меня не удручает. А наоборот кажется уютным, дышащим теплом и спокойствием. За эти несколько дней я уже успеваю в нем неплохо освоиться и даже немного помочь строгой ведьме. Тяжелую работу Боадика мне, естественно, не доверяет. Но с легкой, как например, перебрать просушенные травы, очистить фасоль от стручков, растереть в ступке листья для какого-то снадобья, я вполне справляюсь.

Сегодня я решаю, во что бы то ни стало, дождаться короля. Неведение пугает больше, чем возможная опасность. А предстоящая дорога, чувствую, не за горами. Утром ведьма уже сняла повязку, объяснив, что в дополнительном лечении рана не нуждается. Теперь ей помогут только время и доступ свежего воздуха, чтоб окончательно зарубцевался укус. Трещина в ключице, тоже затянулась. Подвижность руки, правда, еще не настолько хороша, но Боадика утешила, что со временем пройдет и это.

У вечеру сознание начинает заполнять уже привычный туман. Сидя над огромной миской с сухой фасолью, я едва сдерживаю зевки. Гладкие бобы скользят между пальцами и с тихим шорохом осыпаются вниз. Шелуха летит в серый мешок на полу. Боадика говорит, что и ей найдется применение. У старой ведьмы ничего даром не пропадает.

– Ана, иди ка уже спать, – слышу озабоченный голос Боадики.

Колдунья что-то помешивает на плите. Сегодня я перебирала травы для этого зелья и подозреваю, что оно должно помогать от кашля. Среди подготовленных ингредиентов явно угадывалась мята, корень солодки, подорожник.

– Я могу еще немного посидеть. Помочь… – качаю головой.