Генерал замялся, не зная, как продолжать.

— Ну, что еще? — Асташков почувствовал возникшее в его голосе напряжение.

— По непроверенным сведениям все деньги, выделенные фондом Вагнера для внедрения Юнитела, осели в иностранных банках на счетах наших продажных чиновников.

— Но тогда кто же все это оплачивает? — нахмурился вице-премьер.

— Юнител в России монтируется за счет наркомафии.

Асташков так растерялся, что даже забыл про очки.

— Да, ситуация… Но ведь мы сами хотели этого. Согласитесь компьютерная проблема конца света…

— Мы пытались решить одну проблему, — перебил его генерал, — а получили другую, стократ более опасную. Попали из огня, да в полымя. Я только слегка копнул, как у меня волосы дыбом встали.

— Волосы — это еще не доказательство, — Асташков пытался собраться с мыслями, но полученная от генерала информация его подавляла.

— Вы хотите доказательств? Их нет, потому что мой связной с секретной информацией из Соединенных Штатов так и не приехал. Скорее всего он убит, а доказательства изъяты — это первое. Второе — после скандала в Нью-Йорке с резидентом внешней разведки в Лефортовском изоляторе оказались практически все дееспособные сотрудники ФСБ кроме меня и Спицына. Остальные, я не сомневаюсь, либо ни на что не годны, либо куплены тем же Вагнером. Если так пойдет и дальше, у нас вообще не останется никого, кто сможет справиться с его организацией. Вас и это не убеждает? Жаль. Иногда отсутствие доказательств говорит красноречивее любых доказательств.

Асташков вспомнил про очки и принялся старательно их протирать.

Потом посмотрел на генерала и его помощника:

— Вы меня убедили, но я сегодня должен улететь в Швейцарию на переговоры по Чечне. Сами понимаете, это гораздо важнее. Я оставлю вам самые широкие полномочия для выяснения ситуации. Можете прямо завтра начать доскональную проверку деятельности Юнитела и Росюнитела. В мое отсутствие докладывайте обо всем моему заместителю Биркину. И постарайтесь встретиться с бывшим нью-йоркским резидентом Рудаковым. Он сегодня прилетает из Нью-Йорка. Вы ведь с ним знакомы?

— Да, знаком по Афганистану, — подтвердил генерал. — В одной оперативной группе были. Он от Первого Главка, я от Второго. И в одной вертушке горели. Постараюсь увидеться с ним завтра же.

Генерал хотел что-то добавить, но промолчал и вышел. Вслед за ним исчез и его помощник.

* * *

Полковник Спицын расстался с генералом и долго колесил по Москве проверяясь, нет ли за ним хвоста. Хотя следить за ним было, практически, некому. Наконец он остановил машину и из ближайшей телефонной будки позвонил Рифу.

— Нужно увидеться, — потребовал он. — И как можно скорее.

— О'кей, — отозвался тот. — Подъезжай к "Метрополю". Пообедаем.

— У меня пропал аппетит. У тебя он тоже скоро пропадет, — заверил Рифа полковник. — Давай лучше встретимся в парке.

— Хорошо, тогда в Боженово. У меня дела в том районе. Давай через полчаса возле северной стены Большого дворца. Найдешь?

— Не беспокойся, — Спицын положил трубку.

Под ногами хрустел снег. Потемневшие кирпичные стены дворца навевали мрачное настроение. Рифа Спицын увидел издалека. Тот подошел как всегда улыбающийся и всем довольный.

"Сейчас перестанешь улыбаться"- с мрачным удовлетворением подумал Спицын. И с ходу заявил:

— Асташков улетает в Швейцарию. На прощанье он оставил приказ провести тотальную проверку "Росюнитела".

Риф нахмурился, правда ненадолго:

— За Асташкова остался Биркин? Так какие проблемы?

— Первая проблема — это мой шеф генерал Лентулов. Биркин не сможет приказать ему отменить проверку. А если даже и прикажет, генерал пошлет его на хер.

— И что ты предлагаешь?

— Генерала надо срочно убирать, — жестко процедил Спицын.

— Ха! Ты не слишком много хочешь? — Риф покачал головой. — Генерал Лентулов — это тебе не полковник Тюрин. Его так просто не свалишь, для этого нужно время. А его как раз нет.

— Если нет времени действовать терапевтически, надо применить хирургию. Нужно радикальное средство.

— Да? Какое? Не слышу. — Риф откровенно насмехался над полковником.

— Генерала надо убить. И немедленно.

— Ух какие мы крутые! — губы Рифа исказила презрительная усмешка. Надо, так возьми и убей. Интересно, за что ты так своего шефа ненавидишь? Чем он тебе так насолил? Может он тебя в жопу трахает, а ты отказать стесняешься? Или просто у тебя порода такая? Хорошо, что не я твой начальник. Есть у меня один бригадир, уши у него как и у тебя оттопыреные, и ноздри точно так же как ты раздувать любит. Надо будет ему несчастный случай организовать. От таких ребят надо подальше держаться — дольше проживешь. Ладно, а какая вторая проблема? Ты пока только одну назвал.

— Сегодня прилетает Рудаков, тот самый облажавшийся резидент из Нью-Йорка. Генерал собирается с ним встретиться. Наверняка узнает много интересного.

— Рудаков — моя забота. С ним проблем не будет, — заверил Спицына Риф. — А Лентулова убивай сам, здесь кроме тебя дураков нет.

— Не знаю. Я попробую… Но я еще никогда никого…

— Тем более, надо же когда-то начинать. Гайдар в шестнадуать лет уже счет убитым потерял, а ты все целку из себя строишь. Вот так и договоримся, — Риф снова презрительно улыбнулся. — Я займусь американским Штирлицем, а ты уберешь своего начальника.

* * *

Рудаков прилетел в Шереметьево совершенно разбитым. Мало ему служебных неприятностей, так пришлось лететь в одном самолете со Шнопаком — того зачем-то срочно вызвали в Москву — и весь бесконечно долгий полет любоваться на его продажную рожу.

Из аэропорта экс-резидент проехал прямо в ясеневский "лес" к основному месту работы. Как выяснилось, уже бывшему. Директор службы внешней разведки ни в чем его не упрекнул, просто предложил написать заявление об отставке в связи с уходом на пенсию. Директор был смущен но помочь опальному разведчику ничем не мог.

— Поверь, сказал он на прощанье, — если бы это зависело от меня, я нашел бы тебе достойную должность. Но решение пришло сверху. Так что не могу предложить тебе даже преподавательскую работу. Впрочем есть одно место…

— Что может быть хуже "памятника"[4]? Резидентура в Гренландии? _предположил Рудаков.

— Нет, но вроде того. Камчатский отдел нашей контрразведки сейчас занимается делом военного журналиста Шарко…

— Которому шпионаж в пользу япошек пришить никак не можете? Да плохо дело. Лаврентий Палыч, поди, в гробу ворочается, глядя на вашу топорную работу, — усмехнулся Рудаков.

— Я могу сделать так, чтобы тебя перевели туда, хотя бы временно.

А там что-нибудь придумаем. Ну как, поможешь ребятам?

— В чем помочь? Большой ложкой дерьмо хлебать? Нет, спасибо. Я в козлы отпущения не стремлюсь. Этот "душ Шарко" пусть принимают без меня. В шею, так в