Бехоев зло ощерился, тут же вспоминая слова комбатра — Лёва восхищался этой гримаской: «Усы, бородка, орлиный нос и твердый взгляд — Иоанн Васильевич отдыхает!»

Ахмет уныло вздохнул. Он стоял в первом ряду на коронации, его качало волной всеобщего подъема и единения, но что все эти люди, лившие слезы гордости и счастья, скажут, когда на их дома обрушатся английские бомбы и ракеты? Русские сплотятся — и дадут сдачи. А шотландцы?

Да если бы отгородить Шотландию хотя бы дивизионом «трехсоток», был бы толк! Дивизион — это шесть батарей, семьдесят две ракеты в залпе! А тут… По всему гребню Чевиот-Хиллз одна-единственная батарея. Двенадцать пусковых…

Тренькнул радиофон. Звонил Лёва.

— Первый на связи.

— Готовься, Первый, — вытолкнул комбатр. — Мы засекли пятнадцать истребителей-бомбардировщиков «Торнадо». Их сопровождает эскадрилья «Тайфунов». «Торнадо», полагаю, будут прорываться, а вот «Тайфуны»… Эти будут работать по нам.

— Всегда готовы, Лёва, — пробурчал Бехоев. Выключил радик, и трубно взревел: — Боевая тревога!

Горцы забегали, нервно задергались стволы спарок. Ожила «Тунгуска», задирая 30-миллиметровые орудия.

— Ви-ижу! — заорал Глен. — Вон они! Вон!

Над мутным горизонтом сверкнули блестки — солнце, пробившись из-за туч, «подсветило» истребители. «Тайфуны» шли низко, хищно высматривая «укрепы» тех, кого «Таймс» клеймила «боевиками-сепаратистами», однако первыми ударили «Торнадо», невидимые за нависшей хмарью.

С пилонов под крыльями срывались увесистые «Мэверики», за ними опадали «Хеллфайры» — эти полегче, зато их больше.

Загрохотали пушчонки «Тунгуски» — пара «Мэвериков» лопнула в воздухе, вспухая белыми облачками, и тут же вздрогнула промерзшая земля. Боеголовки рвались с коротким ломким грохотом, разбрасывая грязный снег и комья глины.

Над рощей вознеслись плотные шлейфы дыма — зенитные ракеты, брызгая выхлопами в носовой части, стремительно уносились к целям.

Налетели «Тайфуны», пуская по снегу фонтанчики разрывов, и «Тунгуска» взревела, плюясь огнем. Маленькие, но очень злые снарядики порвали синее брюхо одному истребителю, перебили крыло другому… Парочка мелких ракет достала третий, разворотив «Тайфуну» кабину.

Подбитые самолеты перенеслись через холмы по инерции, падая и зарываясь в негостеприимную шотландскую землю.

— Ален! — орал Бехоев. — Па-атрик! Обе спарки — в одну цель!

— Да, сэ-эр!

Прорывая пепельно-серую облачность, вниз закувыркался горящий «Торнадо». Он взрывался прямо в воздухе, разбрасывая исковерканные ошметки, распадаясь на части. Следом посыпался второй, третий… Четвертый и пятый…

— Ур-ра-а! — хрипло завопил Ахмет, выскакивая из КП, как зомби из склепа.

Судьба хранила полковника — ему в спину ударила тугая волна жаркого воздуха, бросая в снег, и горсти раскаленных поражающих элементов провизжали над головой. А вот дольмену не повезло — под ударом ракеты верхняя плита раскололась надвое, грузно впечатываясь в утоптанную землю.

Отплевываясь, Бехоев поднялся и потряс головой. Контузило, что ли? Тихо как…

Выпрямившись, он оглянулся на запад. Самолеты Королевских ВВС уносились к Эдинбургу. Зло сплюнув, полковник подобрал шапку, отряхнул ее и напялил на голову. Запиликал радиофон.

— На связи! — рявкнул Ахмет, почти не сдерживая горькое раздражение.

— Не печалься, полковник, — толкнулся в ухо насмешливый голос комбатра. — Наглы потеряли полторы эскадрильи, так что… Мы свой долг выполнили и перевыполнили!

— Ладно, — буркнул Бехоев. — Утешитель…

— Сэр! — спотыкаясь, подбежал Ален. — Сэр! Группа Лэнса захватила парашютиста… Летчика сбитого! Куда его?

— В расход! — хищно изогнулись губы полковника. Замечая непонимание в глазах добровольца, он терпеливо перевел: — Расстрелять!

Пятница, 26 декабря. День

Шотландия, Эдинбург

С крепостной стены замка открывался стольный град. Выгорели целые кварталы… Пожарные метались по всему Эдинбургу, днем и ночью. Трясущимися руками запихнут в себя холодный гамбургер — и на выезд!

Англичане бомбили на свету, налетали в темноте — взрывы ухали, клубясь светящимся дымом, а крики боли и ужаса не доносились до Замковой скалы.

Закопченное лицо Брюса перетянуло кривой усмешкой. В одном они точно преуспели — победа в информационной войне за ними. Советское ЦТВ и пара немецких каналов выдают битву в прямом эфире, а через спутники ее видит весь мир.

Варварские бомбежки — и героическое сопротивление. Горе матерей — и гнев добровольцев. Священник на руинах храма, воздевающий руки к небу. Замурзанный, перепачканный в саже малыш, тискающий спасенного кота. Старушка, поднимающая шотландский флаг…

Эндрю сморщил лицо, и черная, запекшаяся кровяная корочка на щеке треснула, набухая вишневой каплей. Риск, риск, риск!

Они сговорились — и дали англичанам повод. Те ожидаемо начали войну… На Рождество!

Однако весь смысл состоял не в том, чтобы шотландцы гибли, а в том, чтобы сражались, чтобы держались вместе, и пусть борьба за свободу родной земли закалит их!

Хорошая, хотя и сомнительная идея… А если вся эта кутерьма перекалит людей? Пережжет их души?

— Что толку гадать? — вытолкнули губы.

Как будто у них был выбор! Люди отдали свои голоса за свободу и независимость Шотландии, за возрождение династии Стюартов! И только наивный идеалист мог в этом случае рассчитывать на гуманное отношение со стороны Лондона. С самого начала было ясно, что жить спокойно им не дадут, что за спокойствие, за самую жизнь надо биться! Так чего же он кривится, чего страдает? Всё сделано правильно!

СССР и Югославия первыми признали суверенитет Шотландии, и премьер-министр Салмонд, едва утвержденный королем, тут же обратился к Москве. А к кому еще? Америка который год занята собой, а Европа ополчилась на «плохих парней в килтах»!

А эти парни нынче держат оборону по берегу Твида, по цепи холмов Чевиот, по Адрианову валу! Отбиваются от полчищ «томми», жгут танки, сбивают самолеты и «вертушки»…

Но долго им не продержаться. Говорят, энтузиасты-летуны бегом, вприпрыжку готовят к вылету «Авро-Вулкан», последний британский «стратег». Набьют фугасками отсеки, и полетят бомбить Лондон…

Эндрю перекосился в усмешке, не жалея рану.

Великобритания… Да уж… Величие давно уж отпало от любимого острова англосаксов, валяется, как ветхий, рваный коврик, втоптанное в пыль былого. После войны Соединенное Королевство еще тщилось выглядеть, если не империей, то хотя бы великой державой — клепало авиалайнеры и стратегические бомбардировщики, строило крейсера, даже запустило спутник ракетой «Блэк эрроу». Но всё это в прошлом.

Знать, пришла пора разбирать одряхлевшее королевство на части…

— Всё переживаете, милорд?

Брюс отвесил поклон королю.

— Да, ваше величество. Я знал, что придется нелегко, но даже не предполагал, что положение окажется настолько тяжелым…

— Дорогой мой Эндрю, — с чувством выразился государь, — эти дни станут