Шрифт:
Закладка:
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
У Толстого нередки стилизации под русскую народную поэзию – и в то же время под поэзию западноевропейскую: например, «Серенада Дон Жуана» («От Севильи до Гренады / В тихом сумраке ночей / Раздаются серенады, / Раздаётся стук мечей…»). Такой же разброс характерен для других авторов его поколения: Алексея Плещеева (1825–1893) и Льва Мея (1822–1862).
Плещеев – поэт драматичной судьбы: в юности он был активным участником кружка Петрашевского и написал «гимн петрашевцев» – «Вперёд! Без страха и сомненья…». В 1849 году он был одновременно со своим другом Достоевским подвергнут инсценировке казни[165], а затем отправлен в сибирскую ссылку, часть которой он провёл рядовым солдатом. Эти события оставили глубокий след и на его жизни, и на его поэзии. Плещеев продолжал писать гражданскую лирику, но сегодня его знают в первую очередь как автора очень простых и очень запоминающихся стихов о природе. Их часто включают в школьные учебники и хрестоматии – и никакого представления о настоящем поэте Плещееве это не даёт. Скажем, стихотворение «Травка зеленеет…», канонизированное благодаря музыке Чайковского, – это не просто коротенькая зарисовка о наступлении весны. На самом деле это перевод стихотворения польского поэта Стефана Витвицкого (которое тоже положено на музыку знаменитым композитором – Шопеном). Если прочитать его целиком, станет ясно, что к ласточке обращается несчастный отец девушки, сбежавшей из дома, чтобы выйти за солдата:
Алексей Плещеев.
1850-е годы[166]
Если к ним летишь ты,
Расскажи потом:
Может, терпят нужду
В городе чужом?
Часто ль вспоминают
Обо мне у них?
Что их дочь-малютка?
Что сыночек их?..
Не очень-то детская тема! То же касается и других стихотворений Плещеева «про природу»: при всей их простоте они зачастую выдержаны в глубоком миноре.
Рытвины да кочки,
Даль полей немая;
И летит над ними
С криком галок стая…
Надрывает сердце
Этот вид знакомый…
Грустно на чужбине,
Тяжело и дома!
«Родное», 1862
Лев Мей.
Начало 1860-х годов[167]
Мей, выпускник Царскосельского лицея, – автор очень разных по форме и сюжету стихотворений. В 1840-м, ещё лицеистом, он пишет балладу «Вечевой колокол», которая опирается на стих народной исторической песни и посвящена знаменитому колоколу, созывавшему Новгородское вече (стихотворение, напечатанное Герценом в – разумеется – «Колоколе», было долгое время запрещено в России). В 1850–60-е Мей создаёт – вероятно, с опорой на лермонтовскую «Песню про купца Калашникова», – несколько исторических поэм, самые значительные из них – «Песня про княгиню Ульяну Андреевну Вяземскую» и «Песня про боярина Евпатия Коловрата». Характерная цитата:
Воротился боярин в Рязань, к князю Юрию,
Доложил, что принял хан дары княженецкие,
Что покончится якобы дело, как вздумано,
А от князя поехал к княгине Евпраксии
Забавлять прибаутками, шутками, россказнями,
Чтоб по муже не больно уж ей встосковалося.
С другой стороны, он посвящает несколько стихотворений Италии, в том числе подражая итальянским стихотворным формам («Октавы», «Баркарола»). Есть у него и альбомная лирика, и «Подражание восточным» («Пребудь безбоязен душою, / Но Господа бойся и чти; / Премудрость зови ты сестрою / И разум себе просвети», и большие циклы «Библейские мотивы» и «Еврейские песни» (последний – отнюдь не религиозный, а скорее эротический, с образами, напоминающими о «Песни песней»), и несколько текстов на античные сюжеты, в том числе технически виртуозная «Галатея» (1858):
Белою глыбою мрамора, высей прибрежных отброском
Страстно пленился ваятель на рынке паросском;
Стал перед ней – вдохновенный, дрожа и горя…
Феб утомленный закинул свой щит златокованный за море,
И разливалась на мраморе
Вешним румянцем заря…
Видел ваятель, как чистые кру́пинки камня смягчались,
В нежное тело и в алую кровь превращались,
Как округлялися формы – волна за волной,
Как, словно воск, растопилася мрамора масса послушная
И облеклася, бездушная,
В образ жены молодой.
Вообще повышенное внимание к историческим и мифологическим сюжетам, к балладам и народным сказаниям – очень характерная черта этой постромантической эпохи, видная как раз у авторов «второго ряда». Обращение к такому материалу, случалось, как бы поднимало поэтов над собственным уровнем: например, автор вполне заурядной лирики Платон Кусков (1834–1909) в 1863-м написал превосходное гекзаметрическое стихотворение «Кёльнский собор» – о сговоре средневекового зодчего с дьяволом.
Повторим: нельзя сказать, что натурфилософская, природная, любовная лирика середины XIX века была совершенно отграничена от лирики политической: это видно на примерах почти всех названных выше поэтов, от Фета до Плещеева. Впечатление отграниченности могло сложиться у современников, потому что многие политически острые тексты не могли быть официально опубликованы и получить широкое распространение – в отличие от непредосудительных стихов о любви и природе. Поэзия Некрасова, о которой речь пойдёт в следующей лекции, обращалась ко всем важнейшим для XIX века темам. В то же время огромный пласт постромантической лирики середины столетия был популяризован композиторами-современниками и породил традицию русского романса, которой были суждены долгие приключения – в том числе превращение дворянского, салонного романса в городской, простонародный. Ну а натурфилософские и психологические открытия величайшего автора эпохи, Тютчева, легли в основу поэтического мировоззрения символистов – и, например, такого важного поэта-одиночки, как Иннокентий Анненский.
Несмотря на богатство поэтических форм, постромантической поэзии к 1870-м стало в них тесно. Нужны были новые решения, которых пришлось ждать ещё несколько десятилетий. Но оригинальные идеи, не отделявшие форму от содержания, появлялись и в это время. Уместно завершить наш рассказ опытами Ивана Тургенева – не только великого прозаика, но и незаурядного поэта. Тургенев начинал как поэт, его первая художественная публикация – два стихотворения – состоялась в 1838 году в «Современнике», а в 1843-м Белинский расхвалил в «Отечественных записках» его поэму «Параша» – остроумную любовную историю из быта провинциального дворянства. Самое известное тургеневское стихотворение – «В дороге» («Утро туманное…»), созданное в том же 1843-м: написанное тягучим, медитативным дактилем, оно несколько раз было положено на музыку и стало популярным романсом.
Но поздний Тургенев порывает с испытанной традицией – и пишет цикл «Senilia. Стихотворения в прозе». Несмотря на название (по-латыни – «Старческое»), эти тексты – почти модернистские. Здесь есть сатирические притчи («Довольный человек»), саркастические сценки («Чернорабочий и Белоручка»), патетические гимны («Русский язык»), пересказы страшных снов («Насекомое»), близкие к тургеневским мистическим повестям и рассказам. Стихотворениями в прозе Тургенев