он говорит, но слезы текли не прекращаясь. Странное иррациональное ощущение, но сейчас я чувствовала себя маленькой девочкой в огромном мире взрослых, а не умудрённо двумя жизнями женщиной. Мне безумно сильно хотелось, чтобы они меня защитили от всех бед и несчастий.

Эдхар, вскочивший со своего места гладил по голове, а я желала, чтобы на его месте оказался Дар. Мои руки отцепили от отца и всучили в них стакан с успокоительным. Он ходил ходуном и стучал по зубам. Травяной настой больше разлился, чем я смогла выпить, но истерика начала сходить на нет.

Отец крепко обнимая, усадил меня на диван и устроился рядом. От него пахло родным парфюмом, лесными травами и хвоей. Этот запах успокаивал сильнее лекарства, давая уверенность, что теперь со мной точно ничего плохого не произойдёт.

— Лихар, я хотел бы знать, кто тебе успел доложить про похищение Алины, — проворчал Эдхар. — Опять переговоры гномов с эльфами будут сорваны. Так кто?

— Почему вы сразу мне не сообщили? — вопросом на вопрос ответил отец.

— Поэтому и не сообщили, чтобы ты ошибок не наделал, — Эдхар сунул ему в руку стакан, плеснув на донышко алкоголя. — Так кто же этот доброхот?

Отец замялся, но все же ответил.

— Иммераль Эрэссэа Сильмариллион, — Эдхар пригубивший свой напиток, подавился.

— Глава Тайной Канцелярии сынов Светлого Леса? — откашлявшись, ошарашенно вытаращил глаза. — Хм… Неожиданно… Ладно, с этим разберёмся потом… Ну раз мы все здесь оказались, думаю надо рассказать о том, что происходило.

Он говорил о том, что я знала и чего не знала. Как меня спасали не только боевики Эдхара, но и братья, и даже мэтр Гипп вместе с магистром Дарвисом. Это было неожиданно и очень приятно. Я не ожидала от пожилого преподавателя такого поступка.

Волнуясь о братьях, я никак не дождалась рассказа о них. Я очень хотела их увидеть, но, оказалось, что это возможно не со всеми. С ними было все в порядке, просто не все были здесь. А кто был — лекарь не дал доступа в лечебницу.

Так Шамси вернулся туда, откуда прыгнул в портал и его успели спасти. Сейчас он лежал дома и продолжал лечение. Раненых с корабля, вместе с близнецами, порталом переправили в портовую лечебницу и с ними тоже все было хорошо.

Сам момент моего спасения был рассказан как-то скомкано. Списав все на горячку боя и нервное напряжение, не стала заострять на этом внимание. Мне вполне хватило того, что магистр Борфинор уже никогда больше не побеспокоит меня. Смерть же бывшей любовницы Дара оставила меня абсолютно равнодушной. Я ещё помнила как она хотела мою силу, совершенно не заботясь, что станется потом со мной.

Никто не выдвигал никаких предположений кто такое мог сделать, но в воздухе витала мысль — таиры. Я была согласна с ней, помня как мою душу легко и просто маленькая девочка запихала в тело принцессы.

Когда же слово взял Валионор, сдержанно рассказывая о моем здоровье, это показалось какой-то сказкой. Я была совершенно здорова. Так не бывает! Или бывает? Это стало ещё одним подтверждением, что в обряд вмешались Ушедшие. Сидя в окружении рук отца я никак не могла отделаться от ощущения, что забыла что-то важное, необходимое мне и никак не могла вспомнить. Но отбросив мысли, задала мучающий меня вопрос:

— Почему ушёл Дар, почему он так странно себя повёл там, в коридоре? — оглядывая мужчин видела как Валионор с Эдхаром прячут глаза.

Если бы я знала чем обернётся мой, по сути, невинный поцелуй, ещё бы тогда догнала Дара.

Охотничий домик на морском утёсе. Тар Дарион Каности.

Море ярилось под утёсом. Который день бушевал шторм такой же неистовый и яростный, как и чувства в душе молодого правителя Контиола. Увидев в лечебнице свою пару в объятиях брата он не выдержал и ушёл. Постояв в своих апартаментах, понял, что не может в них находиться. Здесь все напоминало ему о мучительных часах ожидания. Губы мужчины скривились сами собой в ироничной ухмылке. Глупец, поверил в обязательное счастье.

Он вспоминал, каким окрылённым летел из кабинета Валионора к Алине, желая видеть её глаза и улыбку, когда она проснётся. Умостившись на стуле, Дарион приготовился ждать столько, сколько будет длиться её сон. Любуясь своей девочкой, наслаждался тем, что она рядом и он может касаться её.

Но ему не дали даже этих минут радости. Казначею срочно потребовалась его подпись и ему пришлось уйти. В дверях он оглянулся, надеясь на чудо, но оно не произошло. Тяжело вздохнув, мужчина решил, что скоро обернётся назад. Не вышло. А когда он торопился обратно по коридорам целительного отделения, увидел с какой страстью его собственный брат вжимает малышку в стену. И ведь не стеснялся посторонних, целуя её так открыто. А она… От этого зрелища в душе Дара полыхнуло огнём и сердце обуглилось от боли. Не желая их видеть – ушёл.

Охотничий домик встретил тишиной и покоем. То, что нужно сейчас для измученного сердца мужчины. Молодой правитель знал, что здесь его не побеспокоят. Поэтому хижина показалась лучшим вариантом. Он никого не желал видеть. Чтобы уж наверняка его не трогали, активизировал защитный купол. Теперь никто не мог попасть к нему без разрешения, а давать его он не собирался.

Тёмная холодная пустота в груди высасывала все мысли и желания. Сколько он просидел в одном положении уставясь в пустую стену, он не помнил. Затем появились мысли, злость и ревность. Жгучая, необузданная, безумная ревность. Всегда спокойный и сдержанный, Дарион никогда бы не подумал, что это разрушительное чувство будет испытывать сам. Глядя на других, его всегда удивляло, как можно ревновать свою пару? Ведь должно быть доверие.

Теперь он знал — можно. И понимал: ревность – это страшно. Она затмевает глаза и туманит сознание, не давая воспринимать происходящее ни разумом, ни сердцем. Под её влиянием искажается все и видится в извращённом свете. Понимал, но избавиться от этого чувства не мог.

Всегда спокойный и уравновешенный, привыкший все решать холодным разумом, он удивлялся своему абсолютно нелогическому поведению. Эмоции захлестнули его с головой, грозя затопить окончательно. Захлёбываясь ими, мужчина поражался происходящему с ним. Разумом понимая, что поступает неверно, не имел сил все исправить. Противоречивые чувства буквально раздирали его. Он жаждал тишины и покоя, чтобы вылечить свою метущуюся душу. И в то же время хотелось все крушить и причинять боль. От этих желаний ему становилось