Итак, все материалы готовы. Из резины я сооружу две трубки. Одна пойдёт от груши — нагнетателя давления — к манжете. Манжету я уже организовал, сшив два листа резины с герметичной полостью между ними.

Вторая трубка пойдёт от манжеты к самому сложному механизму, над созданием которого я могу прокорпеть далеко не один час.

Ртутный манометр.

Можно было значительно упростить себе жизнь и сделать громоздкий манометр по типу самых первых, применяемых в медицине. Но такую громадину таскать с собой попросту не практично.

Поэтому я достал свои часы и принялся их разбирать. Циферблат пришлось немного изменить, чтобы вместо двенадцати часовых промежутков, на нём оказалась изогнутая полоска с уровнем давления от нуля до трёхсот миллиметров ртутного столба.

Осталось самое сложное.

Пожалуй, полноценный деформационный манометр — это самое сложное, что я когда-либо делал своими руками. Но важно то, что я уже собирал этот прибор из подручных средств в прошлой жизни. Эх, знал бы тогда в свои девятнадцать лет, что в далёком будущем это поможет мне совершить открытие мирового масштаба!

Я достал из часов все шестерёнки и выбрал наиболее подходящую. Крушить отцовский подарок мне было не жаль. Во-первых, часы были вручены прежнему «мне», а во-вторых, то, что я в итоге создам, будет куда полезнее часов.

Одну стрелку пришлось убрать, я решил оставить самую длинную и лёгкую — секундную. Воспользовавшись имеющимися у дяди запчастями, я соорудил штуцер — соединительный узел, который обеспечит взаимосвязь трубки, идущей от манжеты, с остальным механизмом.

Я пытался совместить два известных мне аппарата — ртутный манометр и мембранный, которым в будущем будет пользоваться весь мир. Создать последний в чистом виде мне бы не хватало опыта и мастерства рук, поэтому я приступил к организации некой смеси между ними.

В конечном счёте получился достаточно замысловатый аппарат, состоящий одновременно из циферблата и ртутного столба. Странно, в какой-то момент, когда я провозился с тонометром уже более трёх часов, и мне начало казаться, что из этой затеи ничего не получится. Однако во мне проснулось «второе дыхание» и чисто интуитивно мне удалось связать всю эту структуру воедино и укомплектовать так, чтобы исключить громоздкость изготовленного аппарата.

Удивительно, но под конец я ощутил, будто моя «чаша» с маной вновь вступила в работу. Неужто лекарская магия даже в изобретении таких приборов способна участвовать? Должно быть, за этим стоит взаимосвязь моего сознания из двадцать первого века с магическим центром прежнего Алексея Мечникова.

Без магии тут точно не обошлось, потому что под конец создания аппарата, я создал смесь ртутного и деформационного манометра. И где-то в этом процессе явно нарушил законы физики. Теперь в карманных часах с гравировкой «Мечников», находился не только сложный механизм, но и частичка лекарской энергии.

— Мы хорошо поработали, Токс, — устало вздохнул я. — Дай пять!

Я сказал это клещу на чистом автоматизме, но, к моему удивлению, существо подпрыгнуло и ударило по моей ладони своими лапками.

— Чёрт подери! — выругался я. — Да откуда же в тебе этот интеллект? Ты ведь повторяешь за мной, несмотря на то, что я предлагаю тебе действия, пока неизвестные в этой эпохе.

— Ж-жу! — заявил он.

— Ну-ну, — усмехнулся я. — Ещё бы я тебя мог понимать — было бы совсем здорово. Ладно, сиди пока что здесь, а я покажу дяде нашу с тобой разработку. Нужно проверить её в деле. И даже не думай покидать подвал! Ещё не хватало, чтобы ты Катю напугал своим видом.

Токс обиженно издал какой-то низкочастотный звук, после чего прыгнул под стол и отказался оттуда выбираться.

Я же взял тонометр и поднялся наверх. Дело уже шло к полуночи, но Олег и Катя ещё не спали. Они о чём-то оживлённо болтали за обеденным столом, когда я был вынужден прервать их разговор.

— Мне нужно проверить своё новое изобретение, — произнёс я. — Катя, как себя чувствуешь?

— В сравнении с тем, что случилось позавчера, сейчас мне намного лучше, — улыбнулась она. — Спасибо за беспокойство, Лёш.

— Дело в том, что у беременных, а тем более у тебя, если учитывать произошедшее, часто возникают осложнения в виде артериальной гипертензии.

Катя и Олег переглянулись. Похоже, пока что никто из них толком не знал, что это за болезнь такая. Что ж, сейчас покажу им на практике. Могу поспорить, после открывшейся им информации они будут по три раза в день пользоваться моим тонометром.

Если, конечно, он вообще работает. Я долго метался между ртутным тонометром и деформационным, и в итоге сделал что-то среднее между ними. А такой аппарат с высокой долей вероятности может и не заработать. Если не учитывать, что в нём есть крупица лекарской магии.

— Ну что, дядя, уступишь даме место? — улыбнулся я и начал надевать на её левое плечо манжету. — Сначала проверим, как работает мой аппарат на Кате.

— Ой, а что ты делаешь? — испугалась она.

— Не волнуйся, просто проверю один из самых важных показателей организма, — объяснил я. — Больно не будет. Только руку чуть-чуть сожмёт. И это ненадолго.

— А беременным точно такое можно, Алексей? — нахмурился дядя.

— Даже нужно, — рассмеялся я. — Сейчас сами всё поймёте.

Я начал накачивать воздух, клапан работал хорошо, нигде не пропускал — герметичность была соблюдена полностью, и это меня несказанно радовало, поскольку именно там я мог допустить первую ошибку. Теперь настал момент истины. Главное, чтобы стрелка начала двигаться и нигде не сбоила.

И всё произошло в точности именно так, как я и хотел. Я подложил головку фонендоскопа под манжетку и установил её на уровне плечевой артерии. И результат не заставил себя долго ждать. Через пару секунд, когда артерия оказалась придавлена к окружающим тканям давлением манжетки, я услышал её пульс.

И стрелка, которая некогда была частью моих карманных часов, начала колебаться. Я набрал давление чуть выше ста пятидесяти и начал спускать воздух.

Сто сорок… Сто тридцать… Сто двадцать пять. Стоп!

А нижнее — диастолическое давление… Семьдесят.

Работает! Сам не могу в это поверить, но аппарат действительно работает.

— Ну что? — спросил меня дядя. — Что ты из этой манипуляции извлёк?

— Давление у Кати отличное, — улыбнулся я. — Особенно если учесть, что совсем недавно она пережила преэклампсию. Пока что всё идёт, как надо.

— Ты хочешь сказать, что этим аппаратом теперь