— Я знаю, как моя стая отзывается обо мне. Но я убедительно прошу тебя: дай мне шанс, — продолжает он. — Узнай сама, кто я на самом деле. Увидь мою любовь к своему народу — любовь, которая распространится и на тебя. Позволь мне завоевать твое сердце. Если ты сдашься, то, возможно, поймешь, что тебе тоже нравится эта игра.

Мое сердце трепещет, когда он отпускает меня. Конри переворачивается на спину, прижимаясь ко мне. Но я продолжаю лежать на боку, лицом к нему, вглядываясь в темноту. Как будто каким-то образом я смогу понять, что же произошло в забытых именах всех старых богов.

Глава 19

Несмотря на то что Конри явно подозревает, что моя поврежденная лодыжка — это уловка, он все равно заставит стаю остаться в лагере еще на два дня. Я узнаю об этом, когда Эвандер придет за мной утром. Конри поднялся с рассветом. Я притворилась спящей, когда он уходил. Хотя обычно я не сплю допоздна, я дремала лишние несколько часов. Рядом с ним невозможно нормально выспаться, когда я нахожусь в напряжении от его присутствия.

— Ты сегодня тихая, — замечает Эвандер, когда мы выходим на утреннюю прогулку. Я стараюсь почаще опираться на свою «здоровую» лодыжку, но не слишком. Учитывая наш вчерашний разговор, уловка удалась.

— Прости, — бормочу я.

— Тебе не нужно извиняться. — Он медленно останавливается на краю лагеря и смотрит на колышущиеся под ветром луга, мерцающие серебристо-серым светом среди низкого тумана, который постоянно покрывает эти равнины. — Он… Все ли… — Эвандер поворачивается ко мне лицом, на его лице застыло выражение твердой решимости и глубокой озабоченности. — Он не сделал ничего плохого прошлой ночью?

Я смотрю на рыцаря.

— Мой «присягнувший защитник», — мягко говорю я. — Скажи мне, ты бы защитил меня от него, если бы до этого дошло?

— Без сомнения. — Никаких колебаний. Даже почти нет паузы. Не знаю, был бы у него такой же ответ, когда мы прибыли в Мидскейп почти неделю назад.

— Эвандер…

— Я знаю, что он собой представляет и на что способен. Он просил меня совершать и оправдывать многие отвратительные поступки, но есть и такие, которые даже я не выдержу.

— На что он способен… — тихо повторяю я, переводя взгляд на медленно склоняющиеся холмы. — Он не причинил мне вреда, Эвандер. Совсем наоборот. Дополнительная постель была поставлена, чтобы мне было удобнее, потому что он ничего от меня не ждет.

Из уголков моих глаз я вижу, как Эвандер поджимает губы. Он тоже смотрит назад, на травы. Он хочет что-то сказать. Слова висят в воздухе, но он не ослабляет давления.

— Если бы я захотела пойти и посмотреть, что находится за тем холмом, — я указываю на далекий горизонт, — ты бы мог меня отвести?

Эвандер оглядывается через плечо на лагерь, несомненно, в поисках Конри. Короля нигде не видно.

— Если мы будем держаться в пределах видимости от лагеря, все будет в порядке…

— Особенно если я потребую этого от тебя ради своей магии? — Я слегка усмехаюсь.

Эвандер отвечает мне тем же.

— Определенно да, в таком случае.

— Хорошо, отведи меня туда.

По моей просьбе он принимает форму волка. В воздухе возникает пульсация магии и клубится дым, словно последний вздох души, покидающей этот бренный мир. Там, где раньше была кожа, пробивается мех, а широкие мышцы превращаются в сильные ноги, способные унести меня дальше горизонта.

Серебристые глаза Эвандера встречаются с моими. Его волчье выражение расслаблено. Почти как у волчонка… Не в силах сдержаться, я протягиваю руку. Моя рука нависает над его головой, и наши взгляды по-прежнему были прикованы друг к другу. Пока его глаза не закрываются, и он не наклоняет подбородок вверх, прижимая мягкий мех между ушами к моей ладони.

Легкая улыбка появляется на моих губах, когда я чешу его между ушами. Кажется, он наслаждается этим действием не меньше, чем собака. После минутного наслаждения Эвандер подгибает ноги под себя, усаживаясь так, что его тело превращается в пушистую буханку хлеба.

Взять его за шерсть между плечами — это уже почти вторая натура, как и перекинуть ногу. Когда он встает, я сдвигаюсь с места, чувствуя, как он делает то же самое. Я меняю хватку и мягко, но крепко вжимаю колени в его бока. Мы путешествуем уже несколько дней, но что-то в том, чтобы покинуть лагерь, кажется другим. Это похоже на то, как будто я впервые оказалась на его спине.

Кажется, Эвандер безошибочно угадывает, когда моя решимость становится непоколебимой. Он устремляется вперед, словно выпущенная стрела, проносясь сквозь туманное утро. Я слегка наклоняюсь, вжимаясь животом и грудью в пульсирующую мощь его спины. Мои руки скользят вперед и свободно хватают мех по обе стороны его шеи, а не плеч. Я представляю себя одним из гонцов, которых время от времени можно встретить на старых улицах и торговых путях, разносящих письма и посылки для тех, кто достаточно привилегирован, чтобы купить их услуги.

Вот только Эвандер изящнее и быстрее любой лошади, которую я когда-либо видела. Он вдвое меньше, но втрое мускулистее. Каждый удар его ног о землю выбивает из меня все тревоги. Ветер, запутавшийся в моих волосах, его шерсть, щекочущая мою кожу, аромат трав, покрытых росой… я чувствую, как страх и беспокойство покидают меня, сменяясь ясностью в тот момент, когда мы достигаем вершины того холма, который раньше казался таким далеким.

Несмотря на то что бежал Эвандер, у меня перехватывает дыхание. Мои глаза слезятся от резкого ветра, а по щекам текуn слезы от его темпа. По крайней мере, я считаю, что это исключительно из-за скорости и ветра.

Эвандер опускается на землю, и я поспешно смахиваю с него влагу, прежде чем сойти. Но я не поворачиваюсь к нему лицом — вместо этого я делаю несколько шагов вперед и смотрю на пейзаж, более захватывающий, чем все, что я когда-либо видел прежде.

Мои предчувствия относительно этого конкретного гребня земли оправдались. Земля полого спускается вниз и в сторону, открывая потрясающий вид. Слева от нас возвышаются величественные горы, словно сланцевые стражи, охраняющие покой. Густой лес теснится у их подножия. Между ними и вокруг раскинулось обширное пространство, покрытое травой и туманом. Оно было усеяно башнями и небольшими лагерями, а между ними встречались великолепные безлюдные просторы. А справа от меня, так далеко, что приходится прищуриваться, виднеется береговая линия.

— Это море? — Я указываю на воду вдалеке.

— Нет, это озеро.