Под самый конец опрошенсили и Грима.

— С какой целью вы совершили противоправное деяние?

Вопрос обвинителя был простым и обычным, почти тем же, что некоторое время назад задал юноше ангел, ведущий процесс.

— Несмотря на отсутствие знакомства с Нильей, я увидел в ней ту, что нуждается в помощи. Всякий раз, глядя на болезненно худых бола, я вижу мольбу, даже если они безмолвны. И вот, мои внутренние порывы перевесили рациональность. В тот день я действовал лишь с желанием осчастливить хотя бы одно дитя Всеотца по мере своих сил.

Вопросов было много. Ответов было столько же. И тем не менее, стоило обвинителю и стороне защиты испросить все, что они считали важным узнать, заседание завершилось.

Ангел встал со своего места и принялся жестикулировать.

— «Сегодня я, Нарак из рода Сат, судья на службе его величества императора Эйлунда Стратвара, под надзором всякого вольного гражданина выношу вердикт в отношении Грима Лавьена. В процессе заседания выяснено, что подсудимый не вступил в рабочую должность на момент совершения преступления. В вину ему будет вменено следующее: воровство тяжкого характера и неправомерное пользование продовольствием. Суд признает его виновным в этих преступлениях и назначает наказание в виде особого исправительного режима в течение шести месяцев, с принудительными работами в виде сбора урожая за пределами городской стены. Решение суда окончательное и обжалованию не подлежит.»

Слова, сказанные устами людской старушки, удивили Грима и скинули груз с плеч его семьи, заставив обоих родителей разрыдаться от счастья и облегчения. Сам юноша боялся, что вместо более мягкого наказания, к прежнему добавится еще и преступный умысел из-за намерения своровать. Однако Ауфиль, пусть и была молода по меркам людей, имела многих знакомых, большая часть которых относилась к ней с теплотой. Один из них посоветовал воспользоваться педантичностью ангела. И если за должностное преступление, скорее всего, юноша ходил бы за стену в качестве наказания два года, то сейчас отделался шестью месяцами.

Стражники, что охраняли зал, выпроводили всех наблюдателей, а подсудимого отправили в заключение до переселения под надзор, оставляя в палате суда лишь величественные колонны, барельефы, скамьи и фразы о верховенстве закона.

Дом злобы

— Проклятый осёл! Ты упустил такой шанс! — крича так, будто была разлита последняя порция еды, Дебра злобно смотрела на мужа. Стоило им переступить порог — тут же началась ссора.

— Заткнись, дорогая! Ты могла бы и сама у меня спросить то же, раз такая умная! — Барк едва не оскаливался на жену, но руки на нее не поднимал.

— Я сделала все, чтобы обвинитель задавал верные вопросы, все, чтобы пришло как можно больше народу, а ты не смог даже вспомнить, что раздача еще не началась?! Если бы я научила тебя врать перед Сатом, то и он бы ничего не заметил, тупая ты башка! — снимая парадное платье, под которым скрывалась простая кожаная одежда, женщина шла вглубь дома, явно некогда принадлежавшего богатой семье.

Огуст, чуть прижимая руки к телу, семенил за родителями, не желая встревать в спор. Парнишка, на вид еще совсем юнец, постоянно поправлял свои каштановые волосы — не то от волнения, не то желая придать им идеальную форму.

— Огуст! Иди приготовь поесть, проклятое отродье! — закипая от гнева, Дебра отправила сына делать обед, пока сама пошла в гостиную. Там она успокаивалась, глядя на картины, развешанные по стенам.

Юноша вздрогнул, услышав окрик, и тут же отправился на кухню.

— Да, матушка, сию секунду… — голос он сделал достаточно громким, чтобы его можно было отчетливо услышать, но не более.

— Врать этому многорукому уроду? Я тебя сильно приложил ночью что ли? У него дар видеть ложь! — мужчина, явно неподходящий своей жене по красоте, не был готов смириться с ее нападками.

— Ты, как всегда, не видишь дальше собственного носа. Он просто талантлив, но и его можно обмануть. Я даже не знаю, что у него за дар, но явно не тот, о котором все судачат. И раздери меня узур, если я еще хоть однажды стану помогать тебе в таком тонком деле! Твоя глупая мелочность тянет на дно мое и так опороченное имя! — даже единственное упоминание о «престиже» заставило женщину поморщиться.

Коренастый же Барк самодовольно ухмыльнулся.

— Не забывай, что не только твое имя, но и твоя свобода у меня в руках, дорогая жена, — последние слова Нейворд выделил особенно выразительно, — Ты прекрасно знаешь, что я спокойно проживу без тебя, а вот этим милым губкам стоит быть осторожнее в словах, покуда дорога жизнь в городе.

Не стесняясь того, что Дебра морщится от отвращения, мужчина жадно поцеловал ее, грубо облапывая при этом фигуристое тело. Та не сопротивлялась, но никак не могла заставить себя смотреть на своего мучителя. Пусть он и был ее законным мужем, рожденная в семье аристократов женщина никогда не желала себе такого спутника жизни.

— Эм, матушка… — Огуст явно пришел невовремя.

Схватив первый попавшийся предмет, Барк тут же бросил его в сына.

— Сгинь, кривомордов потрох! — мужчина кричал так, будто через мгновение кинется на парнишку и растерзает его собственными руками.

Юноша тут же, поджав плечи, юркнул за стену, избегая удара. Он старался найти баланс между получением инструкций и самостоятельностью, но это было невозможно. В первом случае он слышал: «Безвольный идиот, ты всегда будешь сидеть на моей шее?!”-, а во втором: