Шрифт:
Закладка:
В зелье наверняка было подмешано сильное снотворное, потому что в себя она пришла уже в носилках. И снотворное все еще действовало, потому что благодушие не оставляло ее. Даже лубки не раздражали, напоминая о доспехах.
Доспехах! Она едва не усмехнулась, но сдержалась, понимая, как отзовется этот смех в сломанных ребрах. Нашла, о чем вспоминать... именно сейчас, когда она едет, лежа в конных носилках, как и подобает старой женщине.
Осмотревшись, она заметила, что пастух шагает возле носилок, опираясь на посох. Он тоже увидел, что она больше не спит, и повернулся к ней.
- У меня в глазах двоится, - хрипло спросила она (связки сели то ли от ругательств, то ли лекарства), - или вас и в самом деле двое?
- Это мой брат. Он глухонемой. Я его оставил посторожить, присмотреть за тобой, а то мало ли что, волки или бродяги...
Вот как. Глухонемой. Потому он и не слышал ее проклятий.
Пастух продолжал болтать, но в полудремотном состоянии это раздражало не больше, чем тряска носилок.
- Видишь, как хорошо, что я не дал тебе убить себя. Убивать нельзя. Даже зверей не следует убивать без крайней нужды, - доносилось до нее, - а людей тем более. Ты знаешь сама, ведь и ты никого не убиваешь.
- Я многих убила, - машинально возразила она. - На войне.
- Я там не был.
Она по опыту знала этот категоричный тон: " где я не был, того не видел, чего не видел, того не существует".
- Не надо наговаривать на себя,- продолжал он. - Ты добра.
Она не сочла нужным прерывать его. Если нравится считать ее доброй, пусть.
- Когда ты поправишься, то поймешь, что была неправа, когда хотела умереть. У тебя будет время подумать, покуда болеешь. Это важно - время. Я почему пастухом стал - не пахарем или кузнецом, - есть время подумать, пока с овцами ходишь...
Забавно, что пастух рассуждает о подобных материях. Конечно, правильно, что он не убил ее. У нее будет время подумать, только подразумевала она под этим совсем иное. Нужно отдать соответствующие распоряжения, утвердить в правах наследования заместителя, до той поры, пока Победитель не пришлет нового наместника или наместницу, иначе может начаться смута.
...Вот оно что, - наместница ухватилась за ускользающую мысль. Новый наместник. Вот настоящая причина, побудившая пастуха привести помощь. Старуха добра, к ней привыкли, а если она умрет, неизвестно, кого пришлют ей взамен. Лучше оставить все, как есть.
Что ж, это она могла понять, в отличие от рассуждений о добре и зле. В любом случае, пастух поступил правильно. Он не воин, так ведь и она теперь всего лишь наместница, и глупо требовать себе смерти, на которую имеет право юная воительница, следующая за боевой колесницей Победителя.
Все женщины личной гвардии по закону считались женами Победителя, независимо от того, бросил ли он хоть взгляд в их сторону. Таков был их статус и после того, как они по выслуге получали - если получали - должность в системе управления. И, как бы ни складывалась их жизнь, выходить замуж ни за кого другого они не имели права. В сущности, они были обручены с властью. И, согласившись с этим, наместница должна была принять и последствия. Сражения остались другим, ее доля - рутинные труды, и нечего прикидываться той, кем перестала быть. Даже перед смертью. Перед смертью - особо.
Носилки раскачивались, действие лекарства постепенно проходило, и наместница терпеливо готовилась к возвращению боли. Она по-прежнему не сомневалась, что умрет, но догадывалась, что произойдет это не так скоро. Дни, может быть, недели... Сколько дел! А она так давно не получала известий из метрополии. И не знала даже, жив ли ее Победитель, или кто-то другой принял это имя. Почему-то она не задумывалась об этом. Если жив, то теперь он дряхлый старик, много старше ее, и того старика, что идет подле ее носилок. Беспокоит ли его недостаток времени, чтобы думать?
Занятно - который раз она одобряет образ мыслей и действия этого пастуха, и одновременно признает, что сама бы так не поступила и не помыслила. Но это не имеет значения. Как ни отличны причины, она права, и прав пастух. Прав ли Победитель, наместница не знала.
Александра Сорока
Сердечный патруль
- Тише, тише! У нас в рядах пополнение.
- Желторотик. - тихо пронеслось по рядам и зашуршали в воздухе сдавленные смешки.
- Тихо, я сказал! - Иваныч резко прервал команду и продолжил, - Новичок, значит. Прибыл к нам из самой Академии, так сказать, свежий взгляд на установившийся уклад. Хех. - Смешок Иваныча заставил ребят ухмыльнутся. Начальник положил руку на плечо молодого дарования, передавая ему слово.
- Добрый день, - Мишка слегка застенчиво улыбнулся, - Меня зовут Миша и я рад со всеми познакомится. Отныне я буду доблестно нести вахту вместе с вами в самом ответственном органе нашего организма - "Сердечном патруле". Клянусь быть смелым и отважным перед лицом опасностей и быстрым словно стрела в минуты отчаяния.
- Пора бы уже давно переделать нашу клятву, - шепнул Наумыч на ухо соседу.
- Кто сказал?! - Начальник стрельнул глазами по рядам и прищурился, словно мысленно пытаясь понять на месте ли его яичко.
***
Аромат свежей крови и алые узорчатые выступы будоражили нервы. Первый день работы и его сразу определили в Сердечную мышцу. Мишка и правда удачливый парень. Еще на первом курсе в Академии М. он с первой сессии стал лучшим за последние пять курсов и стремительно набирал обороты, мечтая только об одной цели - попасть сюда, в царство настоящих приключений. Остальные хотели получить должность в мозговом центре или в крайнем случае в Управлении нервной системой, но Миша по рассказам деда знал, что самое лучшее место в этом мире именно здесь, в центре всего организма. Ему приставили наставника в лице все того же Наумыча, как самого опытного инструктора.
- Значит, слушай меня, пацан и будешь жив, понял?
- Понял. - неуверенно кивнул Мишка.
- Значит, тут у нас насосы, ну это понятно, это еще в школе проходят.
Они двигались медленно по гладким и дочиста очищенным коридорам. Справа и слева стены были полупрозрачные, и можно
