— Просто говорю то, что вижу. Хотя это великолепно, по — настоящему особенное.

На стенах развешаны фотографии детей, которым, как я предполагаю, помог фонд. На некоторых фотографиях изображен Зак, но одна фотография особенно привлекает моё внимание, и я указываю на неё.

— Кто это?

Он широко улыбается.

— Это Лукас. Ему было восемь, когда его отец погиб в автомобильной аварии, оставив его и его семью в подвешенном состоянии. Он невероятный вингер, но без отца его мама с трудом платила за хоккей и находила время на работу, заботиться об остальных членах его семьи, возить его на тренировки и игры. Она обратилась фонд через его школу, и мы смогли предложить грант. Он талантливый ребенок с блестящим будущим, — он улыбается и обхватывает рукой спинку моего стула, когда мы садимся. — Сейчас ему одиннадцать, и я уже могу сказать, что у него есть все шансы успешно поступить в университет, если это то, чего он хочет.

Мои чувства переполняют эмоции.

— Вау, это нечто. Иметь возможность вот так поддерживать мечты других людей.

Приблизив своё лицо к моему, он открывает рот, чтобы ответить, когда Кейт кричит через стол:

— Итак, это Том. Простите… — она хихикает. — Я собиралась представить его, но мы немного отвлеклись.

— Добро пожаловать, Том, — Джон поднимает свой бокал, сидя с Фелисити через несколько стульев от нас.

— Спасибо, мне приятно быть здесь, — отвечает Том, прежде чем снова впиться глазами в Кейт.

Зак обводит взглядом комнату, а затем поворачивается к Джону.

— Где Дженсен? — он смотрит на часы. — Он уже должен быть здесь.

— Я здесь. Простите, я опоздал, — высокий темноволосый парень подходит и встает за нашими стульями. Он красив, по — настоящему красив.

Это обязательное условие для подписания контракта со “Scorpions” — быть горячим?

— Всё хорошо, чувак? — спрашивает Зак, оглядываясь через плечо на своего товарища по команде.

Не отрывая взгляда от Кейт и Тома, он делает глоток своего напитка, а затем смотрит на Зака.

— Ага. Я разговаривал по телефону со своим агентом, — его взгляд возвращается к Тому, и мне не нужно быть телепатом, чтобы догадаться, что где — то здесь кроется история.

Наклонившись ко мне, Зак кладет руку на верхнюю часть моего бедра, тепло его ладони разливается по всему моему телу.

— Мне нужно подготовиться к своей речи, но что я могу предложить тебе выпить?

Вспоминая шампанское, которое мы пили у Джона и Фелисити, я всё ещё чувствую легкое головокружение.

— Может быть, апельсинового сока?

Посмеиваясь, он встает со стула.

— Понял тебя, Ракета.

— В прошлом году мы собрали невероятную сумму денег, которая уже изменила будущее более сотни детей и их семей. Хоккей должен быть доступен для всех, независимо от происхождения или способностей.

Зак обводит взглядом толпу, которая хлопает в знак поддержки. Его внимание, наконец, останавливается на мне, сидящей всего в десяти футах от сцены.

— Я хочу поблагодарить всех, кто пришел сегодня вечером, всех, кто делает пожертвования, и, наконец, от себя лично, я хочу поблагодарить одну из моих самых близких и давних подруг за то, что она оказала мне поддержку и согласилась быть моей парой на сегодняшнем мероприятии. В моей жизни есть несколько невероятных людей, и я никогда не был так благодарен за неё, как за эти последние несколько месяцев, — он поднимает свой бокал, и все повторяют его жест. — Итак, давайте проведем аукцион и соберем рекордную сумму в этом году.

Возвращаясь к столу, Зак подходит и снова садится рядом со мной. Моё лицо всё ещё горит от его речи.

— Надеюсь, ты не возражаешь, что я упомянул тебя. Я просто хочу, чтобы ты знала, как я рад, что ты сегодня здесь, со мной.

Я кладу свою руку поверх его руки на столе и наблюдаю, как губы Кейт растягиваются в улыбке.

— Нет другого места, где я предпочла бы быть.

— Вот дерьмо, чувак, — Джон прерывает наш транс, листая страницы с предметами для сегодняшнего аукциона. — Ты впервые выставил свою майку “Scorpions”.

Зак кивает.

— Да, она с автографом. У меня их много, и я подумал, что за это можно выручить несколько долларов.

Джон приподнимает бровь.

— Да, я бы сказал, несколько тысяч.

— Что ты пожертвовал? — Кейт поворачивается к Джону.

Он откидывается на спинку стула и улыбается.

— Мои перчатки с автографом после нашей победы в Кубке Стэнли.

Фелисити морщит нос.

— Держу пари, они восхитительно пахнут.

Джон отстраняется с притворной обидой.

— Всё во мне пахнет невероятно, Ангел, — он указывает на Дженсена. — И если ты думаешь, что они плохо пахнут, то наш парень хотел пожертвовать свою защитную капу. Хотя мне удалось отговорить его от этого. Это, должно быть, угроза общественной безопасности.

— Фу, гадость, — отвечает Кейт.

— Твоя реакция не всегда была такой, — говорит Дженсен с другого конца стола, когда остальные из нас замолкают. Он отодвигает свой стул и начинает уходить, но потом снова поворачивается. — Кто — нибудь хочет что — нибудь из бара?

Аукцион продолжается последние полчаса, и уже собраны сотни тысяч. Одни перчатки Джона ушли за более чем тридцать тысяч долларов.

— Я думаю, люди сойдут с ума из — за твоей майки, — говорю я, поворачиваясь к Заку.

Я могу сказать, что он немного расслабился с тех пор, как мы приехали, в окружении своих друзей и за бокалом пива. Многозначительно приподняв бровь, он пронзает меня горячим взглядом.

— Ты бы тоже?

Да. Я знаю, что хоккеисты одержимы тем, что их девушки носят их майки. Так что, хотя я и не его девушка, я решаю подыграть ему во флирте.

— О да, определенно. Я могла бы даже подняться на сцену и пройтись модельной походкой для тебя, если хочешь.

Поднося пиво к губам, он чуть не роняет полный стакан себе на колени.

— Это очень любезное предложение, Ракета. Но, видишь ли, дело в том, что… — он ставит свой бокал обратно на стол и полностью поворачивается ко мне, ставя одну из своих парадных туфель на перекладину, соединяющую две ножки моего стула. — То, как я хочу, чтобы ты прошлась в моей майке, почти наверняка не подходит для этого мероприятия, — выражение его глаз говорит мне, что он представляет, насколько неуместным это было бы прямо сейчас. — Кроме того, никто другой здесь никогда не сможет увидеть то, что должно быть доступно только моим глазам.

Он нежно проводит тыльной стороной ладони по моему бедру, воспламеняя всё моё тело. Впервые в жизни я теряю дар речи, и по самодовольной улыбке, растягивающей его губы, становится