Взглянув на часы, я понимаю, что время поджимает. Сомневаюсь, что организаторам мероприятия понравится, что основатель фонда опаздывает на свой ежегодный гала — приём.

Подойдя к двери её спальни, я осторожно стучу.

— Ты готова идти?

— Да, всего две секунды! — её голос слегка повышен и полон паники.

Я иду за бумажником и ключами, когда дверь её спальни открывается.

— Ладно, думаю, у меня всё готово.

Трахните. Меня.

У меня нет слов, чтобы описать безумный уровень влечения, которое я испытываю к ней в обычный день, но в этот момент она богиня. Её дымчато — карие глаза и длинное струящееся платье, подчеркивающее идеальный изгиб её полной груди, просто сногсшибательны. Её платье длиной до пола облегает каждую частичку её безупречного тела, и когда она поворачивается, показывая мне, как бретельки пересекаются до нижней части спины, я сжимаю кулак, не в силах сдержать свою реакцию.

— Луна. Вау. Я…эм, да. Просто вау.

Путаясь в словах и перебирая ногами, я направляюсь к ней. Обхватив руками её красивые бедра, я наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо.

— Ты заставляешь меня снова почувствовать себя шестнадцатилетним.

Шепча что — то в ответ, я чувствую её дыхание у моего уха, от которого по всему телу пробегают мурашки.

— Я нравилась тебе в старших классах?

Я медленно киваю.

— Я всегда считал тебя великолепной.

— Ну, не буду врать — я удивлена.

Я запрокидываю голову и смеюсь.

— Я не слепой, но я был застенчивым, — мой смех затихает. — А потом ты связалась с…

— Люком?

— Ага.

Она кивает.

— Помнишь тот случай на кухне? Ты спросил меня, почему я с ним порвала.

Я медленно киваю.

— Ну… — её голос дрожит, и я могу сказать, что она встревожена. — Я порвала с ним, потому что всякий раз, когда я была с ним, я думала только о тебе.

Я зажмуриваюсь, её правда зажигает меня, но одновременно убивает. Как, чёрт возьми, я должен позволить ей сесть на этот рейс завтра? Всё, что угодно, лишь бы была рядом со мной, а не слишком далеко для моего сердца.

Я трусь своим носом о её.

— Так же, как я хочу уложить тебя и целовать всю ночь.

Она мило улыбается мне, и чёрт возьми, если это не самое красивое зрелище.

— Но наша машина будет ждать снаружи, и тебе предстоит произнести большую речь, — она протягивает руку и аккуратно поправляет мой галстук — бабочку. — Давай, Эванс, пойдем, заработаем кучу денег.

ГЛАВА 27

ЛУНА

— Не нужно. Всё равно спасибо, — Зак наклоняется вперед с наших сидений сзади лимузина и кладет руку на плечо водителя. Он толкает свою дверь и обходит её с моей стороны, вспышки камер следят за каждым его движением. Открывая мою дверь, он протягивает мне руку, и я вкладываю свою ладонь в его, медленно поднимаясь на ноги и обретая равновесие на этих безумно высоких каблуках. Камеры продолжают сверкают с того места, где журналисты выстроились вдоль красной ковровой дорожки у входа. Это ослепляет, ошеломляет и не похоже ни на что, что я когда — либо испытывала раньше.

Зак наклоняется и шепчет мне на ухо, от его дыхания по моей коже пробегают мурашки.

— Мне не нужно входить в это здание, чтобы знать, что ты самая потрясающая женщина здесь сегодня вечером, — он наклоняется и целует меня чуть ниже уха. Шум толпы усиливается, подражая тому, как моё тело кричит от соприкосновения. — К чёрту это. Ты самая потрясающая женщина. Точка. Просто расслабься ради меня, Луна; представь, что мы вернулись домой, на веранду, и ты мне что — то втолковываешь.

Я нервно хихикаю, когда он переплетает наши пальцы и уверенно поворачивается к прессе, поднимая руку, приветствуя других высокопоставленных гостей и тех, кто задает ему вопросы.

Меня охватывает паника. Я не подготовилась и даже не подумала о вопросах.

— Мистер Эванс! — один репортер перекрикивает остальных. — Это ваша новая девушка?

Зак улыбается и нежно сжимает мою руку в знак утешения.

— Если мне повезёт.

Обращая своё внимание на меня, репортер улыбается.

— Женщина, которая заставляет Зака Эванса ждать, как тебя зовут?

Зак поднимает руку.

— Ладно, приятель, давай поговорим о том, зачем мы здесь сегодня вечером.

Застыв на месте, мои глаза бегают по сторонам, разговор между Заком и репортерами проходит мимо меня как в тумане, пока я изо всех сил пытаюсь осознать то, что вижу. Блеск и гламур более ошеломляющие, чем я могла себе представить. Зак перемещает свою руку с моей на поясницу, пока мы пробираемся вдоль шеренги репортеров и фотографов, и я изо всех сил стараюсь сохранить улыбку. Для него это так естественно, но что касается меня, я почти уверена, что они могут сказать, что мне здесь не место, в этом мире.

— Привет, детка! — словно маяк в грозовом небе, Фелисити подходит и встает рядом со мной. Одетая в изумрудное платье, которое облегает её грудь, тонкую талию и полные бедра и высоко поднимается на правом бедре, она выглядит именно той богиней, какой её описывает жених.

— Ты выглядишь совершенно сногсшибательно.

Она хихикает.

— Спасибо. Это просто платье из модного магазина в Лондоне, ничего особенного или дизайнерского.

У меня глаза чуть не вылезают из орбит.

— По — моему, это похоже на Prada.

— Ангелы выглядят потрясающе во всём, — вмешивается Джон, целомудренно целуя Фелисити в макушку. Она смотрит на него и улыбается.

Поворачиваясь ко мне, он ободряюще улыбается, и я знаю, что он видит, что я вышла из зоны комфорта.

— Ты выглядишь сногсшибательно, Луна. Неудивительно, что из — за тебя сломался мой зам — капитана.

Зак прерывает разговор с одним из репортеров и поворачивает голову в сторону Джона. Сканируя моё тело горячим взглядом, он дерзко подмигивает мне, а затем снова смотрит на своего друга.

— Ты действительно можешь винить меня?

Плечи Джона трясутся, и он наклоняется, чтобы поговорить со мной, пока Зак возвращается к журналистам.

— Он как марионетка на ниточках. И я здесь ради этого.

— Я уже могу сказать, что это твой фонд”, — говорю я Заку, когда мы входим в главную комнату.

Он наклоняется, чтобы расслышать меня сквозь музыку.

— О да, и почему это, Ракета?

— Потому что всё серое. Ну, технически, серое и серебряное, но всё равно здесь много серого.

Ведя нас к нашему столику, где я сразу замечаю Кейт и, должно быть, Тома, увлеченных беседой, он смеется.

— Надеялся, что ты заметишь. Это цвета моего фонда.

Я пожимаю плечом, и