условные части. Поделено просто — перегородкой с дверью. Одна часть — амбулатория, сейчас она была закрыта, потому что суббота, и как бы выходной. И непосредственно крошечный стационар, где мы сейчас и находились. А также скорая и приёмник, три в одном.

Рассказав основы, Аллочка потащила меня смотреть, где и что здесь находится, а Анечка поставила чайник, чтобы напоить меня чаем с домашними пирожками.

Когда мы вернулись с экскурсии, лаборант со всеми попрощалась и побежала домой, а я сел на тот же диванчик с кружкой чая в руке.

— Уф, еле этого Вовчика переложили на койку, — в помещение, оказавшимся комнатой по приёму вызовов и комнатой отдыха одновременно, зашёл Саша и плюхнулся рядом со мной. — Я вообще с этой Петровкой с ума когда-нибудь сойду.

— Наталья Сергеевна домой ушла? — спросила Анечка, наливая ему чай.

— Ага, Танька сегодня дежурит, будет Вовчика и двух бабок караулить. — Саша прикрыл глаза и отхлебнул чай.

— Я понял! — до меня внезапно дошло, что же в Вовчике было не так. — Он чистый. Человек с его стажем не может быть настолько чистым.

— О да, — Саша отставил чашку и расхохотался, закрыв руками круглое добродушное лицо. — Сейчас я вам всё расскажу.

На вызов в злополучную Петровку Саша поехал особо не торопясь. Потому что вызывали его на фиксирование смерти. А куда торопиться, если пациент уже всё, отмучился? Вызов был в дом Гальки Акимовой, известной своими гулянками на весь Аввакумовский куст. Саша, не спеша, вошёл в дом, на ходу разворачивая электрокардиограф. Потому что без плёнки с ровной линией никакого освидетельствования не может осуществиться.

Хозяйка дома и её гости не обращали на него никакого внимания. Они уже провожали внезапно откинувшегося гостя в лучший из миров. Им было нужно от Саши только заключение, чтобы закопать уже собутыльника, получив на это гробовые деньги от главы поселения. Чтобы помянуть человека достойно, зачем же ещё.

Тело было уже приготовлено к погребению. И тут надо отдать им должное, омыли они его качественно, и даже новые трусы надели. Ну так, не куда-нибудь, а на тот свет готовили.

Саша, всё так же не торопясь, включил кардиограф и уставился на фиксирующую сердцебиение плёнку.

Отбивать Вовчика у собутыльников пришлось вместе с водителем, молодым, здоровым парнем по имени Дима. Его очень сильно не хотели отдавать, потому что мысленно уже накрыли поминальный стол на полученные гробовые.

— Кто он хоть? Откуда? — спросил я, ставя кружку с чаем на стол, от греха подальше, чтобы не подавиться.

— Из соседней Фёдоровки, — хмыкнул Саша потягиваясь. — Вы уж извините, Денис Викторович, что я сразу сахар ему не померил. Знаю же, что можно упиться до гипогликемической комы, но там обстановка была сильно напряжённая. Мы с Димкой его силой из этого весёлого дома выносили. Вот и не померил, просто из головы вылетело.

— Бывает, — я снова взял чашку. — И что у вас всегда так весело?

— Случается, — тихонько рассмеялась Анечка. — Вы не думайте, Денис Викторович, здесь не все люди такие. Гальку-то весь куст знает, та ещё штучка. И подобных ей. Человек двадцать наберётся. Но шуму от них, как от настоящих. Полиция у них частый гость. Скоро время уже подойдёт, её раз в полгода где-то закрывают, так сразу тише становится на какое-то время.

— А что все слухи про нечисть и нежить — они верны, или их в основном придумали? — спросил я, глядя на переглядывающихся Сашу и Анечку.

— Ну, — протянул фельдшер. — Ближе к границе с Мёртвой пустошью всякое бывает. Может, Петровка такая весёлая деревня, потому что как раз на той границе стоит? В общем, в полнолуние из дома лучше лишний раз не выходить и на границе не болтаться. Ну и к руинам на севере не соваться. А так, нормально, жить можно.

— Ладно, пойду я домой. Устраиваться нужно. — Я решительно поднялся.

— Ага, давайте, — кивнул Саша. — Вас довезти?

— Нет, пройдусь пешком, заодно осмотрюсь.

— Вы не переживайте, мы вас по пустякам дёргать не будем. Только когда что-то серьёзное или непонятное будет. И да, вам к половине девятого нужно в амбулаторию. У нас каждый день летучка небольшая. А там определитесь, что будете в какое время делать. — Сообщил мне на прощание Саша, когда я уже открыл дверь. Ну что же, надеюсь, воскресенье пройдёт спокойно, и я действительно приду сюда только в понедельник.

Глава 18

— Будь проклят тот день, когда я, не послушав совета родителей, поступила в этот проклятый всеми богами скопом, медицинский университет. — Услышал я, как только переступил порог моего временного жилища. — Ведь могла бы стать кем угодно: юристом, экономистом, да хоть инженером-теплотехником, но нет, какие-то напрочь отмороженные черти буквально затащили меня в свой филиал ада.

Раздавшийся грохот прервал эту довольно эмоциональную речь. Я же принялся оглядываться по сторонам, пытаясь понять, откуда раздаётся этот грохот. Находился я в небольшой прихожей. Вешалка на стене, тапочки на полу и столик со стационарным телефоном. Перед дверью половичок. Ну, вроде бы пока ничего страшного не наблюдается. Разувшись, я нашёл домашние туфли, заботливо приготовленные для меня Егорычем.

— Ну что ты, Настенька. Всё образуется. И из Аввакумова ты уедешь, и парня хорошего встретишь. И детишек не прекратишь лечить, — голос Егорыча доносился откуда-то сверху. — «Ошибаться можно различно, верно поступать можно лишь одним путём, поэтому-то первое легко, а второе трудно; легко промахнуться, трудно попасть в цель».

— Аристотель, — пробормотал я, проходя небольшой коридорчик и попадая в большую комнату, из которой проход под аркой вёл на кухню. Вход в совместный санузел располагался в прихожей. Ну хоть это радует, а то я уже мысленно приготовил себя к удобствам во дворе. — Но слышимость тут, конечно, я смеюсь и плачу. Подружку точно не приведёшь.

А вообще, получалась интересная вещь. Оказывается, аристократы не имели права на стороне простым женщинам делать детей. Чтобы дары не распылялись. Идиотское правило, но вот оно, соблюдалось и отслеживалось. А просто развлекаться, если с головой дружишь и без последствий, да по обоюдному согласию — вполне можно. Точнее, это не поощрялось, но за подобные шалости могли, максимум пожурить.

А ещё, можно неодарённых девушек замуж брать. Вот это дозволялось. Таким образом, дар не уходил на сторону,