— Нет, сначала мне позвоните и скажите, что именно хотите сшить, — наставительно ответила Инна. — Я вам скажу, какую ткань купить и сколько.

Как замечательно! Надо же, обзавелась портнихой!

Я бережно спрятала в сумочку бумажку с номером Инны.

В половине восьмого вечера я уже была на рабочем месте в кассе станции Угольная. Оказалось, что здесь у каждого кассира был свой график работы. И получалось так, что все трое сидели у своих окошечек лишь в дневное время, когда больше всего пассажиров. Рано утром и поздно вечером было открыто лишь одно окошечко.

Не зная этого, я поначалу задавалась вопросом: а как же мы втроем будем здесь ночевать, если диван для отдыха всего один? Но вскоре я поняла ритм работы этой кассы, и все вопросы отпали. С девяти вечера и до восьми утра я буду здесь одна.

В это дежурство меня насмешил один взъерошенный пассажир. Кто уж его обидел, не знаю. Но он подошел к кассе, положил мелочь на лоток и молча стоял.

— Что вы хотели? — спросила я его.

— Билет! — с вызовом ответил он.

— Понятно, что билет. А до какой станции вам?

— Ну, разве непонятно, до какой станции, если я даю тридцать копеек!

— За тридцать копеек можно уехать в город, а можно совсем в другую сторону, — резонно возразила я.

— В город, конечно, — нетерпеливо ответил он.

Теперь мне даже нравилось работать в ночь. Романтика! После десяти вечера народу почти нет, зато постоянно идут проходящие поезда. Их объявляют по громкой связи, они громыхают по рельсам, фонари и семафоры освещают им путь. Какие, должно быть, счастливые пассажиры в этих поездах. Они едут вперед, к неизведанному, размышляют под стук колес о чем-то своем.

Скоро и мы так поедем. Я буду лежать с книжкой на нижней полке, покачиваясь, как на волнах, и представлять необыкновенную встречу с Москвой. В своей прежней жизни мне, конечно, доводилось там бывать. Но то была Москва современная. А тут я увижу Москву восьмидесятых годов! Аж дух захватывало от счастья!

Почти всю ночь на станции шумела жизнь. Оформление товарных составов, разгрузка и составление вагонов. От фонарей и прожекторов было светло, почти как днем. Дежурный по станции, казалось, не спал никогда.

А я, когда уходила последняя электричка, немного читала — журналов и здесь было в достатке. Потом открывала ящик дивана, доставала свежее белье и готовилась ко сну. Кстати, белье действительно всегда было свежее. А кто его приносит, кто меняет — то меня не касалось совершенно. Благодать!

Глава 16

Наконец-то наступила та самая долгожданная пятница, на которую было запланировано получение ордера. Вадим, как и обещал, отпросился с курсов по безопасности мореплавания. А я с утра сбегала в паспортный стол и забрала свой паспорт. Теперь на странице с пропиской стоял штамп о том, что я выписана с Енисейской, два. Йес! — потирала я руки.

Мы отправились в райисполком, прошли на второй этаж и попали в тот самый кабинет, в котором я уже была. Справа так и сидела та самая молоденькая девчушка, которая советовала прописать на Енисейской родственников. Слева важно восседала та же мерзкая тетка, увешанная бриллиантами. И костюм на ней был тот же самый, синий.

— Сюда идите, — так же точно, как и в прошлый раз, высокомерно процедила она.

Вадим присел около ее стола и достал из внутреннего кармана свой паспорт и письмо с приглашением получить ордер.

— Так, это что у вас? — строго спросила тетка.

— Пришел получить ордер на новую квартиру.

Тетка с неудовольствием хмыкнула. Впечатление было такое, будто она раздает квартиры из собственного кармана, и ей очень жаль с ними расставаться.

— Новосельцев? — прочитала она фамилию в паспорте.

— Да.

— Так, вам полагается однокомнатная квартира на Шошина, три…

— Двухкомнатная квартира, — поправила я и положила на ее стол свой паспорт и свидетельство о рождении Ритки.

Тетка вскинула на меня изумленные глаза:

— Насколько я помню, вы разводитесь! И вы прописаны по другому адресу!

Ух ты, какая память хорошая, помнит меня. Ну, еще бы!

— Нет, мы не разводимся, — возразила я, — мы вполне благополучная ячейка общества, и нам на семью полагается двухкомнатная.

— Но двухкомнатных на Шошина, три больше нет! — развела руками тетка. На ее физиономии возникла довольная ухмылка. — Остались только однокомнатные и трехкомнатные.

Я решила тоже присесть на свободный стул.

— Ничего страшного, мы и от трехкомнатной не откажемся. У нас дочь скоро вырастет, — начала я.

— Да вы что? — возмутилась чиновница. — В своем уме? Я же вам говорила про норму площади на человека! А дочь как вырастет, так пусть сама себе на предприятии квартиру зарабатывает!

Ну да, ну да. Когда Ритка вырастет, ни одно предприятие никому квартиры давать не будет.

— Какая площадь у однокомнатных? — поинтересовалась я.

— Тридцать три квадрата.

— Ну вот, а вы говорили, на человека полагается двенадцать метров. Значит, в однокомнатную мы точно не вписываемся. Трехкомнатная, на ваш взгляд, слишком большая. Соответственно, нашей семье полагается двухкомнатная квартира.

— Но свободных двухкомнатных в этом доме нет, — раздраженно развела тетка руками.

Вадим растерянно оглянулся на меня. Я и сама уже начинала закипать.

— А посмотрите в этом журнале, — вдруг подала голос молоденькая девушка за столом справа, — вроде кто-то отказался вчера от двухкомнатной.

— Никто там не отказывался! — нервно повысила голос тетка.

Девчонка покраснела и беспомощно посмотрела на меня.

А я в очередной раз подивилась людям того времени. Ведь и впрямь бывало, что кто-то отказывался. А что, по принципу героини одного старого советского фильма: «Ну и что, отказалась я в пользу этих. Но у них ребенок, а мне еще дадут». Ага, догонят и еще дадут! Брать надо пока дают!

Тетка между тем недовольно покосилась на меня. По-видимому, она все же сообразила, что я никуда не уйду без ордера, и начала резкими движениями перебирать какие-то бумаги.

— Вам сказочно повезло, — наконец, процедила она, — двухкомнатные есть в другом доме, на Шошина, пять!

Она достала бланк ордера и принялась его заполнять.

— Шошина, пять, третий этаж, квартира сорок шесть, — тетка шлепнула печать и протянула ордер Вадиму.

У меня все внутри закипело от радости, хотелось подпрыгнуть до потолка.