Кучер закончил выгрузку и ждал. Я посчитала — семь мешков, пятнадцать золотом у меня найдется, это остатки былой роскоши, но если товар хороший… Как торговля пойдет, нервно подумала я. Интерес у публики, может, и есть, но интерес еще не выручка.

— Вон, — нетерпеливая купчиха ткнула пальцем в объявление о скупке. — Али не ты писала? Чего стоишь, язык проглотила? У меня амбаров тьма, дел куча, не до чаев с тобой!

— А я как раз хотела чаем угостить, Прасковья Саввична, — очнулась я, заметив спешащую с булочками Палашку. — Чай у меня ароматный, а выпечка — пальчики оближете! А я пока посмотрю, что за товар, глядишь, и сговоримся!

Купчиха хмыкнула, покачала головой, но, подобрав юбки, переваливаясь, пошла к магазину, и я посторонилась, пропуская ее. Следом вбежала Палашка, держа корзинку на вытянутых руках, а затем кучер внес мешки.

Купчиха устроилась на стуле, с любопытством осматривая интерьер и принюхиваясь. Я шепотом приказала Палашке приготовить чай и подать клиентке, она забегала, я надеялась, что хоть с чаем у нее проблем не возникнет, не вконец же она криворукая. Сама же я присела на корточки и открыла первый мешок.

Не сбывают ли мне краденое, мелькнула мысль, и купчиха словно прочитала мои подозрения.

— У меня одиннадцать дочерей, — проскрежетала она мне в спину. — И пока что семнадцать внуков. И все фу-фу-фу фифы, что твоя барыня. — Я не знала, чему удивляться больше — тому, насколько шикарные, хотя и вычурные, вещи принесла мне купчиха, или тому, что одиннадцать детей! Дала же Всевидящая здоровье богатырское. — Как прослышала, что снести продать можно, так приказала все собрать, что не носят. Тьфу, пока мыши все не поели. Какие булочки у тебя, милейшая! Сама печешь или берешь где?

Купчиха рассыпалась в комплиментах пекарю, Палашка куда-то делась, но мне было не до нее, я просмотрела остальные мешки. Есть вещи детские, совсем на младенчиков, а что-то подойдет и моим детям, есть на подростков и на девушек. Я вдруг вспомнила, что чума не была бы таким бичом, если бы с умерших не снимали одежду, пока тело еще не остыло… Но я не Всевидящая, судьбами не вершу, а если ей понравится то, что я делаю, она мне поможет. А я… я обработаю паром вещи. Как-то выкручивались мои предки.

Пятнадцать золотом за такой товар — форменный грабеж, я как никто другой понимала, как важно правильно начать, поэтому выпрямилась, посмотрела на купчиху, которая слопала уже все положенные Палашкой булочки — слава Всевидящей, хватило мозгов не выкладывать первой же клиентке все, что куплено на утро! — и отдернула руку от последней оставшейся.

— Я не дам пятнадцать золотом за это, — заявила я, купчиха спала с лица и булочку все-таки съела. — Вещи стоят дороже, но и свободных денег у меня нет, поэтому я возьму на реализацию. Я буду их постепенно продавать, а приказчик ваш или кто пусть приходит ко мне каждый вечер, и я ему буду отдавать сорок процентов с каждой проданной вещи.

Купчиха сунула нос в пустую чашку, облизала пальцы в меду и поднялась.

— Чудная ты, — протянула она, щурясь на меня, и на крупном лице плясали свечные тени, — но будь по-твоему. Отчего пятнадцать не дала, я больше не просила?

Она знала толк в ведении дел, а я знала, что она не станет мне конкурентом. Невыгодно лезть туда, где не устоялся спрос, потребитель не приучен к товару или услуге, прежде чем новое направление начнет приносить прибыль такую же, как все старые, много воды, сил, денег и лет утечет. Мне стоило опасаться не богатой купчихи, а мелких торговцев, которым без разницы было, где собирать ежедневные гроши.

— Я заработаю, и ты заработаешь, Прасковья Саввична, — отозвалась я спокойно, — потом кому скажешь, что мне сдавать вещи можно с прибытком. Гнаться за сиюминутной выгодой один дурак будет.

— Молодая, а ишь толковая, — одобрительно засмеялась купчиха, оглядывая меня с ног до головы. — Я такая же была, с моим-то мужем! Только детей делать хорошо и умел. Слава Всевидящей, я овдовела под старость лет. Сама-то при муже?

— Вдова.

— Оно как! И дети есть?

— Четверо, — улыбнулась я.

— Ну, дай тебе Всевидящая здоровья, — хмуро пожелала на прощание купчиха и отбыла.

Я растерянно оглядела магазин, отыскала Палашку, торчащую за ширмой перед зеркалом. Не сомневаюсь, что она в восторге от своего внешнего вида, но работа не ждет, одета ты хоть как королева, хоть как дворовая девка.

Я выдернула Палашку в зал, не дав насладиться преображением, и вместе мы принялись разбирать переданные купчихой вещи и развешивать их. Палашка на меня косилась, и я не особо гадала, то ли она лишний раз убедилась, что у барыни не все дома, то ли наоборот, Вере такого рода хлопоты по хозяйству были свойственны прежде, до того как я оказалась в ее теле. Но полностью привести в порядок магазин нам не дали клиенты, и я начала догадываться, что визит ко мне купчихи был не последней тому причиной.

Первыми повалили жены и дочери всех лавочников на улице. Доход у владельцев магазинчиков был разный, я слишком мало здесь прожила, чтобы распознавать сходу, кто на какую сумму купит у меня товар. Скромно одетая бакалейщица забрала детские вещи, легко отдав десятку золотом, зато разодетая в пух и прах аптекарская барышня копалась, копалась, забрала веер из купеческих закромов за серебряник и испарилась.

До самого обеда я не присела и чувствовала, что, во-первых, мне необходимо поесть, во-вторых, молоко распирало грудь. Я все еще оставалась кормящей матерью, а сцеживать молоко не умела, да и боялась, что оно в этих условиях испортится, поэтому, оглядев взволнованных посетительниц и абсолютно обалдевшую Палашку, я рискнула и ушла наверх, молясь, чтобы мои инструкции у Палашки в оперативной памяти сохранились и она не спустила весь магазин кому-нибудь за блестящее ситечко.

Дома все было как всегда: дети играли, Анфиса следила за ними, Лукея кашеварила. Я покормила Гришу, поиграла немного с детьми, наспех перекусила и вернулась в магазин, томимая нехорошим предчувствием.

— Ох, барыня, постойте, вот вам еще шаль! — услышала я елейный голосок Палашки — откуда что взялось? — Укутайтесь, и тепло будет, а вот шляпка! Или эта? С