— Какая лавка?

— А в нашем доме супротив, матушка Вера Андреевна, — Марфа ткнула рукой в стену, и я догадалась, что она имеет в виду противоположную сторону дома, которая выходила на торговую улицу с продуктовыми лавками, в которых скандальная Лукея уже всласть налаялась с хозяевами и приказчиками. — Взглянуть изволите?

Отчего нет? Накинув кацавейку, которая становилась моей визитной карточкой, я спустилась следом за Марфой, впервые в жизни заглянула в дворницкую — светлую, несмотря на полуподвальный этаж, теплую, просторную квартиру, где в прихожей квохтали куры и что-то жевал молоденький телок, а затем Марфа по заставленному хламом коридору провела меня до двери закрытой лавки.

Придется вложить все, что у меня есть, чтобы привести это помещение в полный порядок, думала я, осматривая пыльные полки, осторожно прохаживаясь по полу, где мыши оставили немало следов, но улица — улица превосходная, на ней полно недорогих магазинов и посетители сплошь небогатые мещане и прислуга разных мастей. Я ладонью протерла замызганное стекло, приникла к получившемуся окошечку и убедилась, что целевая аудитория подобралась как на заказ.

Я еще не помнила, чтобы кто-то отказался от покупки брендовой вещи в отличном состоянии, сидящей по размеру, по цене в пару-тройку тысяч рублей… Да что говорить, я и сама заглядывала в европейские магазинчики сэконд-хэнда. Даже если ты миллионер, особенно если ты миллионер, деньги должны работать сами на себя, а не на иллюзорный имидж их обладателя.

— Я беру лавку, — небрежно бросила я просиявшей Марфе. Возможно, из-за мышей она уже отчаялась сдать помещение под продуктовый магазин. — Скажи Фоме, чтобы все тут помыли и приготовили, а приказчицу я пришлю.

Безумные мне предстоят траты, но есть хоть мизерный шанс, что они окупятся в ближайшее время. Я не спросила, сколько мне встанет аренда, Марфа в любом случае начала бы набивать цену, проще торговаться, когда обратного хода нет, это я тоже проходила и рассчитывала, что смогла в прежней жизни, смогу сейчас, и я всегда могу узнать, сколько платят мои соседи за более приспособленное к торговле помещение, чем то, что взяла себе я.

Дома меня ждала одна нерешенная задача, мне она казалась невыполнимой, я прокрастинировала, не зная, как подступиться, но дольше тянуть этого кота за хвост невозможно. Будь у меня иное образование… но я не логист и даже не инженер и не математик, придется выкручиваться как умею. Плохо, что умею я абсолютно никак.

Я заглянула к детям, убедилась, что Анфиса как и всегда блестяще справляется, кивнула, приложив палец к губам, мол, тихо, не разбуди малышей, и скрылась на кухне.

Лукея, сидевшая который день как мышь под веником, зыркнула на меня, но ничего не сказала. Я поморщилась, поведение ее мне не нравилось, я постоянно ловила себя на том, что подумываю ее продать… и с переменным успехом отбрасывала эту навязчивую мысль. Двигало мной не человеколюбие, наоборот, если это Лукея пыталась меня убить, то пока она рядом, не избежит наказания, если же я ее продам, неизвестно, как будет действовать ее новый хозяин и смогу ли что-то сделать я, если докажу ее вину. Как бы не стало хуже мне и не пришлось мне выплачивать за Лукею отступные, если выяснится, что ее место не при господах, а на каторге.

Я разложила бумаги и задумалась.

Мне принесли карту города, и все время, пока работали мои лихачи, я наносила маршруты. Заказы были разные, извозчики стояли в одних и тех же местах, совсем как такси, и конкуренция не играла мне на руку. Богатые седоки выбирали коляски получше, бедные торговались за каждую монету, и не всегда можно было поймать клиента на обратном пути. Но в каждом городе есть востребованные локации, и именно их я высчитывала.

Я не отказалась от идеи создать подобие общественного маршрутного транспорта, но ждала, пока купец Аксентьев убедится, что у меня неплохо идут дела и можно говорить об экипаже побольше. Такую коляску надо заказывать, изготовят ее не быстро, но за расчет денег не берут, и я отметила на карте первое место: мещанский рынок.

Торговали там всем, от мяса до недорогих тканей, среди продавцов были как крестьяне, так и небогатые купцы, чаще из пригорода, кожевенники, сапожники, гончары. Все добирались на перекладных и попутках и дальше шли пешком, поскольку товара у них было немного, а владельцы колясок и телег вели торговлю на городском базаре, где цены были повыше, публика позажиточней, покупателей больше и обойтись одним мешком товара не получалось. Я отметила три маршрута от мещанского рынка до основных въездов в город, прикинула, что оборот одной телеги около получаса, может, сорок минут.

Второй точкой стал еженедельный базар, тот самый, куда Никитка отвозил крестьян. Базар был крупный, но торговля там велась всего один день, дорога от двух въездов занимала минут пятьдесят-час, от третьих ворот — четверть часа. И третья точка — городской рынок, но как угадать… Я мысленно застонала. Для специалиста даже начального уровня все очевидно, я же никак не могла решить чертов ребус. Отправлять коляски регулярно на мещанский рынок, а по базарным дням пускать еще и на базар? А городской рынок? А как быть с разными управами, ссудными кассами и гостиницами, где, впрочем, меня никто не ждет?

Лукее мои задумчивые кривляния не нравились, она, все еще ничего не говоря, плюхнула на стол шмат теста и принялась его раскатывать. Тяжелый стол ходил ходуном, очень уж Лукея старалась. Меня подмывало рявкнуть, но я терпела, и снова не потому что не хотела ей мешать, а потому что мне казалось — вот-вот меня озарит и я пойму, что делать с рынками и с седоками.

Лукея раскатала тесто в тонкий блин, шваркнула на стол глиняный горшок, взяла нож — я похолодела, вот это у нее шанс меня прирезать! — но старуха была занята куда более приземленными вещами. Ловко, как заправский повар, она нарезала блин на квадраты, сунула нож за пояс, обтерла руки о юбку — я проглотила и это, в конце концов, как она кашеварит, пока я не вижу, да точно так же, свинья везде грязь найдет, — и быстро, словно желая как можно скорее покончить с блюдом, начала выкладывать овощное месиво из горшка на квадратики теста.

Готовила она клецки в суп, очень вкусные, дети лопали их с удовольствием, а я себе аппетит не испорчу, если не буду за трапезой