таков, что слово «молодой» представляется явным перебором. Юный, очень юный, почти мальчик. Тем не менее мальчик тут же вступает в дело:

— Прежде чем уважаемый ведущий меня представит, я бы хотел выдать некую прелюдию, — на улыбки Гоблина и Климова добавляет: — Не побоюсь этого слова.

И под короткие смешки мальчик объясняет:

— В этой истории меня очень удивило отсутствие… полнейшее отсутствие случаев открытой дискуссии между обеими сторонами спора. И давайте сразу договоримся о терминах. Просто так будет намного легче разговаривать.

Короткое обсуждение всех троих приходит к консенсусу. Признающих факт высадки решено назвать защитниками, приверженцев теории лунной аферы — скептиками.

— Итак, — возобновляет «прелюдию» пока не представленный публике мальчик. — Защитники часто обвиняют скептиков в некомпетентности, необразованности, иногда обзывают их «плоскоземельщиками». И на этом основании воротят нос от очной дискуссии. А вот теперь можете меня представить.

— Представляю, — Гоблин делает жест в сторону мальчика. — Виктор Колчин, студент 3-го курса Московского государственного университета. Факультет космических исследований.

Камера стоит на месте, оператор не догадывается дать крупный план на Колчина. Поэтому внимательные зрители могут заметить, как на короткое время у Климова отвисает челюсть.

— Сильный противник, — негромко замечает быстро пришедший в себя Климов. — Но насколько понимаю, вы, Виктор, не от лица своего факультета выступаете?

— Нет. На это меня никто не уполномочивал. Выступаю от себя лично и на стороне… нет, даже не скептиков, а реальности и фактов.

— Это просто замечательно! — радуется Гоблин.

— И чтобы совсем не было сомнений в моей компетентности, образованности и интеллектуальном уровне сообщу ещё кое-что, — Колчин делает маленькую паузу и равнодушным тоном исполняет угрозу: — В прошлом я победитель международной олимпиады по математике. Причём занял первое место в абсолютном выражении по количеству набранных баллов. Так-то золотую медаль получили человек двенадцать, пятеро из российской команды.

— О-о-о! — расширяет глаза Гоблин. — Кажется, я что-то слышал об этом.

— Так вот, — продолжает Колчин. — Пусть я студент и не могу официально выступать от лица науки, но тем не менее предлагаю применить к теме дискуссии научный подход.

— Не возражаете? — Гоблин получает согласие от Климова. — Мы не возражаем.

— Предлагаю выстроить некую базу для спора. Мы сейчас найдём те факты, которые ни у кого не вызывают сомнений, и которые признают обе стороны.

Гоблин:

— А такие есть?

— Такие есть, — Колчин невозмутим. — И так как я, несмотря на оговорки, представляю сторону скептиков, то сделаю упор на поиск фактов в пользу скептиков. А мой оппонент, соответственно, в свою пользу. И на основе общепризнанных фактов выстроим прочный фундамент для дискуссии. Возражения есть?

— Таких фактов у меня большой вагон и несколько маленьких тележек, — Климов достаёт откуда-то сбоку книгу устрашающих габаритов и веса. На обложке космический корабль на фоне звёздного неба.

Одобрительный хохоток Гоблина прерывает равнодушная фраза:

— Это не факты. Это просто книга. Впрочем, я не возражаю, если вы будете использовать её как сборник подсказок.

— Тут каждое слово подтверждено документально! — Климов вспыхивает.

— Прошу прощения, но тема дискуссии не эта книга, которую, ещё раз прошу простить, я не читал. Поэтому просто не могу её обсуждать.

— Но здесь всё сказано и всё доказано!

— Вы же сами согласились на научный подход и поиск бесспорных фактов, — в противоположность Климову мальчик Витя абсолютно хладнокровен. — И я вовсе не возражаю, чтобы вы приводили какие-то факты из этой книги. Для обсуждения.

— Да, пожалуйста, — Климов мгновенно зарывается в книгу.

— Это что, для него — библия? — Колчин обращается к ведущему.

Тот весело пожимает плечами.

— Должен вам сказать, господин Климов, что меня безмерно восхищает ваша отвага. Только самый отважный «защитник» мог согласиться на открытую дискуссию со скептиками.

Колчин слегка ехидно улыбается. Мужчины смотрят ожидающе.

— Видимо, вы сами не догадались, и вам никто не подсказал, что тем самым вы влезли в ловушку, откуда без потерь уже не выберетесь, — ехидство на юном лице усиливается. — Дело вот в чём. Как только вы согласились спорить на нашу тему, вы не явно, но несомненно, согласились на то, что все американские источники информации оказываются под знаком вопроса. То есть переходят в разряд сомнительных сведений. Ссылаться на них нельзя.

— Я на это не подписывался, — после преодоления недоумения возражает Климов.

— Подписались. Как только пришли сюда. Это подобно дуэли. Никто не хочет быть убитым или даже раненым, но все на это соглашаются по умолчанию. Просто по факту явки на дуэль.

— Негодная метафора, — заявляет Климов.

— Соглашусь, — присоединяется ведущий по статусу модератор спора.

— Всего лишь иллюстрация, как без лишних слов, просто по условиям дуэли или спора, стороны априори на что-то соглашаются, — максимально любезно поясняет Колчин. — Впрочем, вы, господин Климов, можете сдать назад и уйти. Не соглашаться на такие условия.

— Не собираюсь сдаваться и не собираюсь соглашаться, — ни на какие компромиссы Климов идти не хочет.

— Я же недаром сказал о научном подходе, — напоминает мальчик Витя. — И вы согласились на него. Можно назвать это логикой или здравым смыслом. Если вы отказываетесь ставить под сомнение американские источники, то как вы можете дискутировать? Американцы сказали, что они были — под сомнение их информацию не ставим — дискуссия невозможна. Нет для неё базы. Станете отвергать эту логическую цепочку? В каком месте? Мне просто интересно.

— Как можно ставить под сомнение такой Монблан фактов⁈ — Климов начинает горячиться. — Учёные всего мира ошибаются⁉ Наши российские учёные, китайские, европейские! Как можно не доверять академикам, высококлассным специалистам во всех областях науки и техники⁈

Колчин выслушивает с почти равнодушным видом. Гоблин с сочувствующей улыбкой. Когда Климов исчерпывается и кое-как замолкает, Колчин несколькими фразами опять приводит того в ярость:

— Вы так и не сказали, в каком месте рвётся логика? Как вы можете дискутировать на тему высадки, если считаете её бесспорным фактом? Если спорите, значит, он спорный.

— Факт бесспорный, — заявляет мрачный Климов. — И я не спорю, а защищаю его.

— Тогда мой оппонент теряет свой статус, — обращается к Гоблину Колчин. — Он не может признать американские источники сомнительными, а значит, начать полноценную дискуссию.

— С чего я должен признавать их сомнительными⁈ — горячится Климов. — Это