— А здесь не море, а бассейн.

Он заметил на ее лице недовольство с искрами брезгливости. Во всяком случае, ему так показалось. Но отметил, что она старалась не показывать вида. Разозлилась, что он собирается плавать в одежде. Наградила его статусом невоспитанного мужлана. Ну что ж, он готов снять одежду. Ради Риты. Ради правды. Ради ее злости.

— Я обычно не плаваю без футболки.

Он со злостью стянул ее с себя, раздраженно скрутил в ком и зашвырнул на шезлонг. В полете она расправилась и расстелилась возле шорт.

Иван повернулся к Рите. Она не скрывала чувства, эмоции читались на лице.

— Иван, простите меня, — смогла проговорить она, рассматривая его шрамы. — Если хотите, можете надеть футболку.

— Я ее уже снял, — взбунтовался мужчина.

Он резко оттолкнулся и нырнул под воду. Поплыл. Вода затекла в уши, толща приглушила звуки. Глаза он не открывал. Старался скинуть с себя раздражение. Плыл, пока легкие не потребовали воздух. Почему человек не может дышать в воде? Почему такой малый ареал для жизни? Почему без воздуха можно умереть? Нет. Умереть можно не только без воздуха. Умереть можно без любимого человека. Можно продолжать дышать, но уже не жить.

Он открыл глаза и вынырнул. Оглянулся.

Рита растерянно стояла на том же месте. Из бассейна не вышла и не поплыла.

Он не хотел, чтоб она злилась, но и не хотел, чтобы она чувствовала себя виноватой.

Он развернулся и подплыл к ней, не сводя с нее взгляда.

— Чего же ты не плаваешь? Брезгуешь? — Он вытер лицо ладонью. — Вот поэтому я не плаваю без футболки.

— Нет. Я не брезгую. Я просто в шоке. Прости меня. Я не хотела задеть тебя.

Она действительно была под впечатлением, но брезгливые искры улетучились. В этом он был уверен.

— Так я не против, чтоб ты меня задевала, — весело признался он.

Она еще не готова была принять веселый настрой разговора. Спросила:

— Откуда эти шрамы?

— Если я отвечу, ты пойдешь со мной плавать?

Рита улыбнулась:

— Даже если ты не ответишь, я пойду с тобой плавать.

И шагнула. Поскользнулась на ступеньке. Повалилась. Занырнула, подняв тонну брызг. Иван попытался подхватить, но она утащила его под воду. Он обнял ее за талию и вынырнул.

— Спасибо за спасение.

— Готов спасать всю жизнь.

Он не отпускал ее. Прижал к себе так, что даже вода не могла между ними протечь. Кожу обожгло прикосновение.

Вот чего он боялся увидеть, так это полураздетую Риту. Да что там говорить, она не просто полураздетая, она почти раздетая, а купальник не в счет. Кстати, бирюзовый цвет ей к лицу. Нежный оттенок на загорелом теле. Купальник на груди чуть сполз, оголил белую полоску кожи. Она, как магнит, притягивала взгляд. Но это было слишком откровенно и неприлично. Каждая клеточка тела чувствовала Риту. Невольно по истосковавшемуся телу расплылось желание. Оно пробило током. Разорвалось в груди и плавно спустилось вниз живота.

Рита смутилась, поерзала и высвободилась из его объятий. Не сказав ни слова, она вышла из бассейна. А Иван нырнул под воду, пытаясь уговорить себя успокоиться и отвлечься.

Рита провела руками по приглаженным волосам, выжала с них воду и откинула хвост на спину. Прошла по краю бассейна и села на парапет, опустив ноги в воду.

Иван сделал пару кругов почета вокруг бассейна и последовал ее примеру. Подплыл к ней, зацепился руками за парапет и выпрыгнул из воды на бортик. Несмотря на близость воды, воздух накалился. Энергия солнца, неподдающаяся точным расчетам, прожгла воздух, искажая изображение действительности. Солнце неимоверно жарило. От земли исходил еле видимый пар, как будто кто-то большой, мощный и злой забирал из нее душу. Медленно вытягивал последние силы. И никуда ведь не спрячешься от него.

Прогоняя морок, Иван легкомысленно забултыхал ногами. Небольшие волны расходились по голубому водному полю. Смотреть на Риту не было сил. Они предательски оставили своего хозяина, заменив собой мечты о ней. А как можно выкинуть ее из головы?

Он прикрыл глаза, вспомнив, какая упругая и красивая у нее грудь.

Рита вернула его к действительности, напомнила:

— Ты не хочешь говорить?

— О чем? — медленно открывая глаза, спросил он. — О шрамах?

— Да.

— А что о них говорить? Все было давно. В прошлой жизни. Там и осталось.

— Но ты-то в этой жизни.

— Да. И они со мной. Мне от них никуда не деться.

Иван настроился на продолжение расспросов, которые сами собой придут к теме о жене. Он не любил разговоры на личные темы, но понимал, что отсутствие жены и постоянной спутницы жизни вызывало у окружающих чувство подозрения и действовало впечатляюще. Ему действительно казалось, что именно этот факт вызывал в людях большой интерес. Сам такой (подозрительный и впечатлительный). А еще хотелось что-то рассказать о себе, чтоб не видеть больше осуждающий взгляд в глазах Маргариты.

Он был уверен, что Рита не успокоится, пока не выпытает у него все тайны. Он был уверен, что, когда у нее закончатся уговоры рассказать все по своей воле, она возьмет щипцы и будет вытягивать из него слова.

Ошибся.

Странно, но она прекратила расспросы. Вздохнула. Посмотрела так сочувственно, что ему опять стало больно. И уставилась на воду. Он невольно заново пережил тот трагический момент, и, чтобы как-то отвлечься от воспоминаний, прожигающих тело и душу, он ответил:

— Попал в аварию, — получилось наигранно бодро.

— Я так и подумала. Если тебе трудно вспоминать, то давай поговорим о чем-то другом.

— Хорошо. Как твое расследование?

— Что ты имеешь в виду?

Глаза ее блеснули огоньком. Вот ведь правду говорят: «В тихом омуте черти водятся». По улыбке блуждала хитринка. От него трудно спрятать азарт.

— Я уверен, что ты решила докопаться до истины.

— Да, — честно призналась Рита и поубавила пыл азарта. — Сначала я думала, что это работа полиции. Потом познакомилась с Кузнецовым и его «рвением», в кавычках. Потом я собиралась разузнать как можно больше. Мне казалось это интересным. Но вчера, когда на меня напали, я потеряла всякий интерес. Мне стало страшно. Честно. Я как вспомню безжизненное тело Марии. Сначала я думала, что это она на меня напала. А потом увидела ее мертвую. Жутко. До сих пор мурашки по телу бегают.

Она поежилась. Он обнял ее за плечи и прижал к себе. Пусть она чувствует его заботу. Она не вырывалась. Он не стал разбираться в причине ее покладистости. Вариантов все равно только два. Первый —