Шрифт:
Закладка:
— Орочимару.
— Мне лестно знать, что ты меня помнишь… Учиха Итачи.
Итачи нахмурился. Несмотря на надетую маску, его узнали. Из-за Орочимару выглянул ребёнок лет одиннадцати-двенадцати. Он безразлично уставился на тело, лежащее у ног Итачи. Всё бы ничего, но был один нюанс: у мальчика было две красные точки на лбу.
Кагуя.
— Интересный ребёнок, не правда ли? — ухмыльнулся Орочимару и положил руку тому на плечо. У мальчишки моментально вспыхнули скулы и, его лицо преобразилось, когда он посмотрел на санина. Такой надежды во взгляде Итачи давно не видел.
Миссия команды заключалась в полной зачистке клана Кагуя. И вот один из них стоял напротив. В руках мальчик сжимал необычный костяной кунай.
Санин не просто так показался, это было ясно. Один из легендарной тройки. Вступить с ним в открытый бой? Глупо.
Итачи решил не рисковать. Он не один, за спиной отряд Ро. Потрепать они его смогут, но вот победить и выжить - сомнительно. Выбора нет.
Три томое вытянулись, преображаясь в рисунок Мангекё.
— Как интерес-сно, — прошипел Орочимару. Он попытался пошевелиться, но был крепко распят на кресте. Вокруг мир окрасился в красные и чёрные оттенки, угнетая своей пустотой.
— А мне интересно, что вы тут забыли… Орочимару-сан. — Встал перед ним Итачи с обнажённым танто.
— Искал тут кое что. — Не прекращал ухмыляться тот. — И нашёл.
Итачи подошёл поближе и пронзил живот Орочимару. Тот захрипел, когда оружие провернулось.
Через некоторое время санин открыл глаза, но от раны ничего не осталось, кроме боли.
— У вас с Шисуи-куном у обоих сильные глаза. — Вернул себе ухмылку санин и облизнулся. Танто вновь оказалось близко к его животу, но резко остановилось, так и не пронзив, когда Орочимару язвительно спросил: — Вижу, Хокаге не довёл информацию обо мне?
Итачи сощурил глаза, пытаясь понять, что имеет ввиду санин. Язвительное замечание больно резануло по старой ране отношений между ним и отцом.
— Передай Хокаге поторопиться с ирьёнином. А Шисуи-куну, что саламандра пала, а кровавый рассвет окрасил новые облака.
Итачи понимал, что ему не могли предоставить доступ ко всем секретным сведениям только потому, что он сын Хокаге и капитан отряда Анбу. И сейчас он не мог понять, обманывает его Орочимару или нет. Что тот имел ввиду? И когда это Шисуи успел сразиться с ним? Искал ли Орочимару именно этого мальчика или он имел ввиду что-то другое?
Мир вокруг изменился, наливаясь красками. Они так и стояли напротив друг друга, для мальчика прошло лишь мгновение и он ничего не понял.
Орочимару чувствовал боль от раны, которой не было. Ухмылка не исчезла с его губ. Он сжал плечо ребёнка и развернулся, исчезая безмолвно с ним в лесу.
Итачи не отводил тяжёлого взгляда, пока те не скрылись в лёгком тумане.
Правильно ли он поступил?
***
После прибытия в Коноху Узумаки Карин находилась в постоянном напряжении. Их сразу отвели в Госпиталь, где она не отходила от матери. На всех Карин смотрела с подозрением, ожидая привычного обращения. Пыталась за улыбками и предложением помощи почувствовать ложь, но ощущала только привычную ей по Кусе жалость и… реальное желание помочь. Только от матери раньше она ощущала такое колебание чакры. Карин боялась верить, до дрожи в коленях ждала, что её маму вновь уведут шиноби и та вернётся без сил, хорошо, если на своих ногах. Бывало, что маму приносили на плече и словно мешок небрежно кидали на койку в их лачуге. Карин плакала, умоляла маму не бросать её, пока холодная ладонь матери из последних сил не опускалась на детскую макушку.
Так непривычно было видеть, как мама улыбается. Искренне. Карин с восхищением наблюдала, как она со смехом кружится в новом кимоно перед зеркалом в их маленькой, но такой уютной чистой квартире. Ей тоже купили много новой одежды. Карин поначалу боялась её испачкать и порвать — такой приятной она была на ощупь. Их жизнь так резко изменилось, что было жутко. Страшно снова оказаться в покосившейся лачуге и ощущать боли в животе из-за голода.
Прошло несколько недель, прежде чем Карин смогла найти в себе силы оставить маму на работе в Госпитале, а сама пошла гулять по Конохе. Она бесцельно бродила по ухоженным улицам, смотрела на разложенные товары. В кармане было несколько купюр рьё, но тратить их она не хотела. Берегла на чёрный день. Мама качала головой, обнимала и говорила, что теперь всё будет по другому и она может купить себе сладости. Карин кивала, брала деньги и прятала их.
В Конохе было много шиноби. Нет, не так. В Конохе было много сильных шиноби. Карин отчётливо ощущала их чакру. Такую разную. Она не могла долго находиться в толпе: начинала кружиться голова и тошнить. Вот и в этот раз в поисках уединения Карин углубилась в парк, где дорожки были не такие ухоженные, а сам парк напоминал простой лес. Отдыхая под деревом, она прикрыла глаза и вдохнула полной грудью, наслаждаясь уединением. Но умиротворённое состояние не продлилось долго — в зоне её чувствительности появился шиноби с необычной чакрой. Карин не поняла сначала, что её насторожило. Она сконцентрировалась и тут почувствовала присутствие ещё одного источника. Первый шиноби был моментально забыт, как и его загадочная чакра. Ведь впервые с момента попадания в Коноху она смогла почувствовать его.
Шисуи.
Его чакра была такая тёплая, живая, вкусная и сильная. Не обжигала, но грела. Хотелось прильнуть и испить, утолить жажду. Лицо Карин горело, когда она сосредоточенно наблюдала за малейшим изменением чакры Шисуи. Они были незначительны, но она сразу поняла — он тренировал того шиноби с необычной, словно двойной, чакрой. Его она тоже постаралась запомнить. До самого вечера Карин боялась пошевелиться и выдать тем самым своё присутствие, пока они оба не ушли.
На следующий день её разбудили с самого утра и протянули рюкзак.
— Я точно должна туда идти? — Карин не скрывала своего раздражения.
— Мне будет спокойнее, пока ты будешь в Академии. — Её мама присела рядом на корточки и убрала красную прядь волос дочери за ухо. — К тому же, ты можешь найти там
