Шрифт:
Закладка:
Время от времени вспыхивали лампы, многие из которых, казалось, висели в воздухе, их свет лился сквозь цветное стекло. Те же синие и оранжевые тона – они, как предположил Тэмма, могли на самом деле быть цветами амарантийского клана.
– Го-сенсей? – тихо позвал он.
– Наверху. Ну надо же. Мой первый гость, где бы записать.
Приятный баритон, веселый, мирный. Тэмма уловил какое-то движение под самым потолком, где один из верхних углов занимала провисающая гамаком сеть. Из гамака выкатилась фигура и начала стремительный спуск, замедляя его, впрочем, с помощью натянутых канатов и неестественной – по крайней мере, нечеловеческой – грации. Когда Го, приземлившись, выпрямился в полный рост, долговязому Тэмме пришлось задрать голову.
– Добрый вечер, Тэмма Субару.
Наверное, Го Имплир был обезьяной, но с первого взгляда сказать было трудно. С когтями, эльфийскими ушами и улыбкой, открывающей кончики клыков, он выглядел как любой другой тот. Никаких черт конкретного животного. Густые рыжеватые волосы Го-сенсея свисали намного ниже плеч, за исключением тех прядей, что обрамляли его лицо. Они торчали во все стороны – непонятно: то ли неудачная прическа, то ли последствия удара молнии.
Свет лампы сверкал бликами на коллекции щегольских колец и на драгоценных камнях в ушах Го-сенсея. Возможно, они чему-то служили, например обеспечивали защиту или что-то усиливали. Впрочем, не исключено, что ему просто нравились побрякушки.
У коменданта была широкая грудная клетка и длинные конечности, он носил свободные брюки и рубашку без рукавов. Может, это его пижама? Ой, как неловко. Тэмма попытался вспомнить хоть что-то о режиме сна у тех. Они спали, в этом он был уверен. Разве он сам не поучаствовал в пижамной вечеринке Пятерых?
Тэмма таращил глаза и медлил. А тот позволял ему хорошенько себя рассмотреть. Внезапно смутившись, мальчик пробормотал:
– Здравствуйте, господин. Простите, господин.
– Зови меня Го. – Комендант прошел вперед, жестом приглашая его зайти, и закрыл дверь. – Вот приятный сюрприз. Только не нужно так нервничать, щенок.
– Щенок? – пискнул Тэмма.
Легко придерживая за локоть, Го подвел его к мягкой скамье и сам сел рядом.
– Хармониус не принял бы тебя, не объявив, что ты под его защитой.
– Он объявил об этом?
– На факультете, – подтвердил Го-сенсей. – Такие уж они, собаки: больше честности, чем тонкости. Зато сразу понятно, как себя вести.
У Тэммы горело лицо. Но в некотором роде ему было даже… лестно, что отец Квена так серьезно отнесся ко всей этой истории с товарищем по стае.
– Что привело тебя к моей двери? – с тонкой улыбкой спросил Го. – Может быть, проблемы с нашим новым учеником?
– Инти не проблема, но… это касается его. Как вы догадались?
– У меня свои способы.
Уклончивость Го была какой-то заманчивой, словно он пытался вовлечь Тэмму в разговор. Поэтому тот без стеснения поинтересовался:
– Какие, например?
– У меня отличное обоняние. А он прыгнул на тебя. Держу пари, что и за волосами твоими ухаживал. – Он поднял несколько волосков с рукава Тэммы. – Но я признаюсь, мне любопытно узнать побольше о нашем новом ученике, чье происхождение не вызывает сомнений. Так уж получилось, что наблюдать за ним означало наблюдать за тобой.
– Мы в одной тройке. Ну, нас теперь четверо, так что… четверке.
Учитель провел пальцем по нижней губе, скрывая улыбку.
– Этим ты оправдываешь его внезапную и упорную привязанность?
Тэмма ответил медленно, не совсем понимая, дразнят его или неправильно истолковывают:
– Поначалу Инти было не по себе. Хотя с ним все в порядке. Он нравится всем в классе.
– Но ты его любимец.
– Да.
– Почему?
– Я не совсем уверен. – Тэмма вспомнил, что раньше сказал Инти. – Не думаю, что ему важна причина – не больше, чем мне нужно оправдание. Мы ладим. Мы теперь друзья. И мы бы хотели жить вместе, пожалуйста.
Го наклонился ближе, и Тэмма увидел краешек его узкого зрачка на фоне темной радужки. Коричневой, вроде бы. Трудно было определить при мерцающем свете свечи. Но близкое соседство с тем давало Тэмме и другие впечатления – цвета и настроения. Как в тот раз, когда он был с Квеном и Лаписом. Его чары теряют силу?
– Нет причин для беспокойства, щенок, – мягко повторил Го.
Глубоко вдохнув, Тэмма потянулся к Го-сенсею. Пальцы касались ткани, волос, кожи, даря усиливающееся чувство погружения в личность. Настроение и оттенки. Возраст и выносливость. Мудрость и радость.
Тихо кряхтя, Го обхватил его руку своими, неявно предлагая поддержку:
– Что ты видишь, Тэмма Субару?
– Коричневый, мне кажется. Но холодный коричневый. Земля. Сильная и гибкая. – Мальчик подыскивал подходящее слово для цвета души Го-сенсея. – Глина?
Уважительно наклонив голову, Го сказал:
– За ширмой в углу стоит мой гончарный круг вместе с запасом глины. Но запах – это не зрение.
Тэмма нахмурился. Теперь, когда он обратил на это внимание, стало ясно, что в комнате ощущается чистый земляной запах. Неужели он слушал свой нос, вместо того чтобы видеть душой? Ему хотелось бы выразить свои впечатления так, чтобы это имело смысл.
– Я не знаю, как объяснить. Я не наблюдатель.
– Пусть недостаток знаний не мешает тебе подбирать слова. Я не стану ни придираться, ни поправлять.
И тогда Тэмма рассказал ему, поначалу сбивчиво, о своей панике в первый день в школе, о чарах Квена и о доброте Лаписа Моссберна.
Го-сенсей позволил ему болтать, лишь время от времени бормоча слова поддержки и сочувствия.
Наконец он сказал:
– Хороший план, который я бы охотно улучшил. Приведи как-нибудь юного Элоквента, и я попрошу его вырезать для тебя чары на глине. После обжига это даст защиту более надежную, чем листок бумаги, и сможет поддержать тебя до тех пор, пока Лапис не преподнесет тебе цветистое украшение.
– Спасибо. – Хотя их разговор несколько отклонился от первоначальной цели, Тэмма почувствовал себя гораздо лучше.
– Тебе еще что-то нужно? – Го-сенсей ободряюще поманил его. – Какая-то информация, возможно. Или консультация?
В один миг Тэмма вспомнил вопрос, который не давал ему покоя:
– Как обезьяны называют своих детенышей?
Удивление Го переросло в веселье.
– В дипломатическом отделе меня обучали всевозможным вещам, но я никак не ожидал интереса к процессам деторождения.
– Ой, что вы! – Тэмма яростно замахал руками. – Я совсем не о том, сенсей! Я спрашиваю для Инти, потому что он, похоже, мало что знает о своей нечеловеческой стороне.
– Не лучше ли тогда, чтобы он сам обратился ко мне?
Тэмма кивнул:
– Вот и мне так кажется. Может быть, он так и сделает, когда я расскажу ему, какой вы. Что вы приветливый, терпеливый и…
– И коричневый?
Мальчик смущенно кивнул. Коричневый – это было самое близкое определение той душе, которую он продолжал чувствовать, – щедрой, абсолютно реальной и совсем близкой, рядом с ним.
– Ты интересный. – Го осторожно
