злобу.

«Отец Окиян-Море, к тебе взываю! Прошу, огради свою дочь от грозы! Уйми ярость шторма! Дай нам до берега далекого добраться…»

И Море, точно соскучившись по своей царевне, откликнулось на ее просьбы с необычайной легкостью. Прошел лишь миг, считаные удары сердца, и вот – там, где бушевала, рвала и металась буря, разразилась тишь. Ушли, разгладились складки-волны, стих ветер, перестал лить дождь, и вот уже потрепанная стихией ладья опять мерно скользила под звездами по вновь успокоившейся зеркальной водной глади.

– Да… ну и дела. Так вот, значит, кого мы везем… – стоило людям немного прийти в себя, как к Марье подошел, хмурый, точно грозовая туча, кормчий. – Скажу как есть, морская ведьма. Знал бы – не взял тебя на борт, и никакая грамота бы не помогла.

Он пожевал губу и добавил нехотя:

– И не оттого, что ты мне лично неприятна. А потому, что на ладье мир и порядок быть должен. Но коль так вышло, знать, то судьба, не иначе. Не первый год я в море. Знаю, что кабы не твоя помощь – кормить нам всем рыб. Так что прими мою благодарность, ведьма. Спасибо тебе. Хоть, уверен, и не меня ты спасала, не людей и не ладью, а одну себя только.

Кормчий смерил Марью недовольным, полным хмурой злобы на нее, себя и Дадона взглядом.

– Да, Глеб Казимирович, однако, дивный у тебя способ благодарности выказывать, – стоящий рядом Иван говорил шутливо, но глаза его сверлили кормчего совсем не по-доброму. – Кабы я тут не был, подумал бы, что ты Марью во всем винишь, а не почести ей воздаешь.

– Иван, не надо… – Марья, немало удивленная неожиданным заступничеством царевича, хотела сказать еще что-то, но уже не успела:

– За моих мальца и жинку!

Один из моряков, соломенноголовый и голубоглазый, подкравшись сзади, занес над ней кривой кинжал. И тут же отлетел прочь, сбитый вонзившимся в грудь трезубцем Водяного, заливая мокрые доски ярко-алой кровью. Не успел человек затихнуть, как события понеслись вскачь.

– Наших бьют!

Крик, раздавшийся на ладье, прилетел отовсюду сразу, и остальные моряки, точно разом озверев, не обращая никакого внимания на гневные окрики кормчего, кинулись на чужаков.

– Назад! Рыбьи выкормыши! Выпотрошу как треску!

На глазах царевны Глеб поймал одного из спешащих на подмогу бунтовщикам парня за шиворот и одной рукой опрокинул того навзничь.

– Лежа-а-ать!

Здоровенный мужик, он прижал мальчишку к полу ногой, а мимо него к царевне прошмыгнули еще пятеро моряков.

– Куда!

Самого шустрого тут же одним метким ударом гарды[20] меча в челюсть успокоил Иван, а следом на него тут же бросились еще двое.

– Вяжи паскуду!

– Эй, человечек, ну куда же ты?

Где-то справа, меж тем, яростно хохоча, Водяной схватил в охапку сразу двоих отчаянно кричащих людей и легко швырнул за борт.

– Надеюсь, тут водится чего покрупнее пескаря? – перегнувшись через балясину, он поглядел в море и гаркнул: – Налетай, морская живность! Будет пир!

«Вот тебе и помогла!»

Злясь на себя и людей, Марья тыльной стороной ладони отмахнулась, точно от назойливой мухи, от загорелого тощего моряка, который норовил ткнуть ее под ребра коротким клинком, и хмуро огляделась.

– Всех сгною! – кормчий остановил еще одного из двоих жаждущих поквитаться с царем вод подопечных. Второй, оказавшись без подмоги, получил короткий удар под дых и как-то сразу кулем осел на палубу – вполне возможно, что в последний раз. Еще одного успокоил, отправив поплавать, Иван, а другой, увидев клинок в руках вконец рассвирепевшей царевны, остановился сам. А следом бунт вдруг сам собой закончился. Закончился полной победой спутников Марьи и бесславной гибелью нескольких из поддавшихся мести, спустивших себя с поводка моряков. Двоих из которых успели сожрать приплывшие на шум боя акулы.

– Говорил ведь, будет беда…

Кормчий наконец выпустил из крепкой хватки молодого юнца и поднял на царевну мрачный, полный невысказанных обвинений взгляд.

* * *

А утром следующего дня челн их ударился о причальные бурдюки в Дивен-градском порту.

С ладьи Марью и ее спутников выпихнули едва ли не силой, и, едва сойдя на брег, они оказались в галдящей, душно-влажной, пахнувшей смрадом протухшей рыбы и немытых тел, разноцветно-смуглой толпе. Порт Дивен-Града по толчее, шуму, количеству народа и размерам, казалось, ничуть не уступал, а может быть, и превосходил Лукоморский.

– Да, кажется, назад мы с ними не поплывем, – Иван, отогнав от себя чернокожего паренька с чернявыми жесткими кудрями, который растерянно что-то кричал ему прямо в лицо на незнакомом никому из четверки языке, растерянно почесал затылок.

– Хорошо хоть сюда добрались. Если бы не царевна… – Сокол покачал головой, отвечая то ли царевичу, то ли облаченному в халат и тюрбан господину, что с молчаливой улыбкой предлагал ему купить у себя мешочки с чем-то остро пахнущим перцем, тимьяном и корицей с медом.

– Надо было их всех добить, – Водяной бросил на кормчего и его челн хмурый, многообещающий взгляд. К нему, торчащему посреди портовой набережной точно маяк, никто не лез. – Чтоб знали, с кем связываться стоит, а с кем нет.

– Ну да, мертвые ведь так хорошо уроки запоминают, – Иван закатил глаза. – А вот как назад добираться будем, то и впрямь большой вопрос.

– Как возвращаться, решим после. До этого еще далеко. А сейчас нужно до дворца добраться.

Марья с легкой тоской оглядела галдящую, пеструю, точно пряничный пирог, толпу. Оттуда, где они стояли, дворца Несмеяны видно не было, и куда идти ни она, ни ее спутники даже не представляли.

– Сдается мне, во дворец нас, быть может, и проводят, – царь вод, погладив усы, кивнул в сторону спешащей к товарищам стражи. Облаченные в черные с белым одежды, с узкими овальными щитами, по которым ползла, обвиваясь вокруг пустынной розы, песчаная змейка, в затейливых шлемах и с закрытыми алым полотном лицами, они грубо распихивали толпу с явным намерением познакомиться с новоприбывшими. И никто из встречавшихся им на пути людей не спешил чинить препоны вооруженным легкими острыми пиками да кривыми саблями воинам.

– Любопытно мне, чего это они? Неужто кормчий наболтать успел, – Иван качнул головой.

– Может, и успел, – Марья пожала плечами. – Какая теперь разница? Тем паче, что нам все одно к царице местной надобно. А стража в этом случае – лучший способ. Надеюсь, с собой у тебя Дадонова грамота?

Во дни возвышения СоветникаКогда царевна наследная, володыческую волю исполняя,уж держала разговор с Чернавой и отправилась дальше, на поиски Моряны

Осторожно озираясь, почти бесшумно ступая по заваленному обломками крыши полу, наследная царевна вошла в разваленный тронный зал. Напряженная, готовая ко всему, с зажатым в чуть подрагивающей руке мечом. Привели ее сюда, во дворец царя далекого, забытого всеми царства, что влачило остатки своих дней на окраине мира среди стылых пустырей Степь-тайги, долгие поиски пропавшей, казалось, с концами старшей сестры