сжал зубы. Ему ни слова, ни голос Несмеяны явно не понравились, и Марья поняла, что если Водяного не остановить, то он может наговорить много лишнего.

«Вот ведь ерш буйный! Ну нет, не для того я в такую даль тащилась», – царевна чуть нахмурилась и шагнула вперед, решив взять разговор в свои руки, покуда хозяин Камнетопи своей вспыльчивостью все не загубил.

– Ты верно все говоришь, царица. Есть у тебя то, что мне нужно.

– Знаю, – Несмеяна перевела взор сверкающих в прорезях маски глаз на Марью. – Перо Жар-птицы. Дадон давно его жаждет. Молодость былую да силу вернуть хочет. Жизнь сызнова начать. Я ему уж не раз и не два отказывала. Вот он вас и подослал.

– Что ж, раз ты все знаешь, и все же мы здесь, знать, за что-то все же ты с пером расстаться готова, – губы Марьи тронула улыбка. – Назови, за что? Быть может, сговоримся мы?

– Верно мыслишь, Марья. Кое-что мне надо. А на свете этом ничего за просто так получить нельзя. И перо я бы отдала за свою нужду с радостью. Да только кому его дать, не я решаю, а сама Жар-птица. Так что я лишь могу одного из вас к ней допустить.

– Что мы должны сделать?

– Я допущу тебя или одного из твоих спутников к Жар-птице, морская царевна, и расскажу, как можно добыть перо, если ты убьешь для меня Тугарина Змея.

Во дни возвышения СоветникаКогда царевна наследная, покинув разоренные земли Берендея,продолжила поиски Моряны и Чародея

Глядя на неказистую, покосившуюся избу, построенную на обрыве кем-то не слишком умелым, Марья улыбалась. С тех пор, как след Чародея затерялся где-то среди бескрайних равнин Степь-тайги, она, отчаявшись нагнать его, ускользавшего, точно вода сквозь пальцы, все свои усилия направила, чтобы разыскать это место. И на то ушла не одна седмица.

Марья уже сбилась со счету: сколько верст она прошла, скольких людей опросила, грозя, подкупая и уговаривая? И все ради того, чтоб здесь сейчас стоять. Там, где обосновалась Моряна, дочь морского Володыки и некогда морская царевна.

Ощущая легкий трепет, Марья пошла к дому. Чинно, неторопливо, словно неосознанно оттягивая миг встречи с сестрой, которую до того не видела ни разу в жизни. И которую, вероятнее всего, сегодня ей придется покарать. Едва протоптанная, то и дело теряющаяся в выгоревшей траве тропинка под ее сапогами явственно говорила о том, что хозяйка неказистой избы нечасто выбирается из дома. Как и любой, впрочем, кому есть, что скрывать да от кого прятаться.

– Нет, постой…

В тот момент, когда Марье осталось пройти не больше двух дюжин саженей, дверь дома вдруг с грохотом распахнулась и наружу, спиной вперед, споткнувшись о высокий порог, едва ли не вывалилась женщина. Одетая в простецкую спальную сорочку, с растрепанным венком из васильков и любистка на голове, она попятилась спиной прочь от двери и не отрывала взгляда от кого-то, все еще остававшегося в избе. Марья еще не видела лица незнакомки, но самой кровью почуяла.

– Моряна!

Крик отчаянья, надрывный, хриплый, сам собой вырвался из груди царевны, когда в темном проеме показался человек. В тот же миг сестра бросила на Марью мимолетный взгляд и вновь отвернулась. А ее преследователь, двигаясь медленно и неотвратимо, уже переступил порог. И сама Навь, казалось, была ему саваном. Закованный в черную, как сама ночь, граненую броню, венчанный тяжелою железной короной, прямо перед собой он держал длинный волнистый меч. Совсем простой, ничем не отличающийся от сотен, тысяч таких же. И – это Марья знала точно – единственный на всем свете.

«О Могучий Море-Окиян, да что же это…»

Марья не сразу узнала его нового хозяина. Того, кого некогда звала Чародеем. Больше не своего – теперь уже окончательно и бесповоротно. Да и осталось ли в нем хоть что-то, что можно было узнать? Лицо, некогда живое, с вечной насмешливой улыбкой, умерло. Сменилось холодной, твердой, точно мрамор, бледной маской с выцветшими бельмами бесконечно ледяных глаз.

– Моряна! – уже на бегу вынимая из ножен меч, видя, как сестра обернулась, Марья закричала вновь: – Беги! Беги!

Бросив на нее отчаянный взгляд, сестра попятилась к обрыву. Оступилась, испуганно сжалась, почуяв за спиною пропасть. А затем Чародей одним, полным грубой силы ударом пронзил Моряну насквозь.

– Нет! Нет!

На мгновение взгляды сестер встретились. А затем убийца резко выдернул волнистый клинок из живота бывшей морской царевны, позволив ей упасть за край обрыва.

– Моряна! Нет!

Через мгновение Марья была уже совсем рядом. Готовая к битве. Готовая к мести. Но стоило Чародею поднять в ее сторону распростертую, закованную в когтистую сталь длань, как члены ее наполнила неимоверная тяжесть. Выронив меч, царевна безвольно повалилась на колени, неспособная ни пошевелиться, ни слова молвить.

– Знаю, что ты хочешь, – лишенный всяких чувств, бесцветный, мертвый голос был совершенно незнаком ей. – Не стоит. Она свое заслужила.

Тот, кто некогда был Чародеем, обернувшись громадным черным вороном, резко взмыл в небо. И лишь тогда, наконец обретя способность двигаться и говорить, Марья в бессильной злобе закричала.

Глава седьмая

Про Несмеяну с Тугариным да перо Жар-птицы

– Пф, делов-то! – Водяной грубо хохотнул и, мотнув головой, скрестил на груди могучие руки. – Обожди минки две, благородная царица, мы и обернемся! Успеем ведь, а? Как считаешь?

Он с нескрываемой усмешкой посмотрел на Марью, но та осталась серьезна.

– Значит, смерти Тугарина желаешь…

– Желаю, – Несмеяна спокойно кивнула, и царевна твердо поглядела ей прямо в глаза, позволив легкой усмешке лечь на свои уста.

– Да… воистину твоя помощь на вес золота, царица. Голову врага опасного в обмен не на перо даже, лишь на возможность получить его. Занятно.

– Над птицей дивной у меня власти нет, лишь над замком от ее клети, – Несмеяна пожала плечами. – Но, тем не менее, считаю я, что плата награды достойна.

Глаза царицы Дивен-града глядели сквозь прорези серебряной маски все так же холодно и равнодушно.

– К тому же не принуждаю я тебя ни к чему, морская царевна, – Несмеяна с ленцой обвела взором сад. – Ты вольна соглашаться, а вольна восвояси уйти. То как пожелаешь. Однако, сдается мне, что плата назначенная вполне тебе по силам, не так ли?

Марья, глядя на бездушное серебро маски, могла бы поклясться, что губы царевны под ней улыбаются.

– Может, и по силам…

Наследная царевна ответила неспешно и задумчиво, хотя внутри нее бушевал настоящий шторм. Куда более яростный, чем тот, что им довелось пережить на пути в Дивен-Град. Хитрая щука Несмеяна, пользуясь безвыходным положением Марьи, решила сгрести чужими руками весь ил. И морскую царевну это приводило в исступление. Без сомнения, посмей царица просить ее о чем-то подобном в иной раз, то за столь вопиющую дерзость ей пришлось бы держать ответ сполна. Не помогли бы ни