— Нет, — нехотя выдавливает из себя полковник. — Но работы ведутся. Ты считаешь их противозаконными? А не забыл, что любые исследования квирков вне закона?

— Я не знаю вашей новейшей истории, Ник, — качаю головой, — но подозреваю, что в недалеком прошлом хватало мразей, которые пытались использовать способности других людей-суперов себе во благо, верно? Может быть, даже было что-то вроде гражданской войны между людьми и мутантами? Я не нашел в компьютерной сети упоминаний о таких происшествиях, но подозреваю, закон о запрете исследований появился не на пустом месте? Но можешь ли ты поручиться, что тебе ведет путь Добра и Справедливости⁈

— Я — патриот своей страны! — напыщенно отвечает мне Фьюри. — Не только страны, но и всего мира! Я готов…

— Готов пойти на любые жертвы? — с укором вопрошаю я. — Даже жертвы среди мирного населения? Не продолжай, Ник. Я понял твою точку зрения. Но меня не устраивает твой путь. Как ты говоришь: можно убить тысячу человек, чтобы спасти миллионы? Я предпочту спасти и тех, и других, Ник. Послушай. Мы с тобой друзья… пока. Но если ты перейдешь черту и станешь по ту сторону порядка, то понимаешь, чем все может закончиться?

— Я.… понимаю, Ричард, — склоняет голову полковник. — Впрочем, у нас все равно ничего не получается. Тайна прототипа, уничтоженного тобой в лаборатории Томаса, ушла в могилу вместе с ним.

— А те зомбоклоны, которые мне уже пару раз попадались? Кто или что они?

— Старая разработка, — махает рукой Фьюри. — Еще мой отец вовсю ими пользовался. Про Гидру и говорить нечего. Почти вся ее армия состояла из этих болванчиков. Это — самые обыкновенные клоны, управляемые удаленными операторами. На самостоятельное мышление они не способны. Привить им квирки также не удавалось. Томас был первым, у кого это получилось.

— Тот солдат держался лишь за счет бешеной саморегенерации, — вспоминаю я. — Его тело практически не выдерживало встроенных квирков. Но это был не клон. Его разум… он словно проснулся в последние мгновения жизни.

— Он что-нибудь сказал⁈ — Фьюри вдруг схватил меня за костюм. — Имена, названия? Говорил, как его зовут⁈

— Нет, только просил побыстрее его прикончить, — отвечаю, слегка ошеломленный таким напором. — В чем дело? Твой знакомый?

— Теперь уже не узнать, — угрюмо отвечает тот. — Ты ж его растворил в кислоте.

— Мне надо было оставить его отрегениться? Лучше бы, чтобы по земле бегала безумная неубиваемая тварь⁈

— Нет, ты все сделал верно, — вздыхает полковник. — Ладно, оставим эту тему…

Мы как раз идем по коридору мимо комнат, защищенных пуленепробиваемыми стеклами. В одной из них вижу утыканное трубками тело Гамили, над которым суетятся врачи. Я приостанавливаюсь, прижимаясь к стеклу, чтобы понаблюдать за процессом, как вдруг чувствую — что-то не так! Уж слишком торопливо и встревоженно носятся люди в белых халатах. Слов не слышно, но их дерганые движение говорят сами за себя. Вдруг один из них поднимает голову и смотрит на меня через стекло. Нет, не на меня, а на Фьюри.

— Дерьмо! — вдруг восклицает тот. — Дьявол! Да что могло пойти не так⁈

Он проводит картой допуска по магнитной защелке и вбегает в комнату. Следую за ним, ловя фразы, которые врач бросает военному: «Слишком слаба… задет позвоночный столб… Требуется вмешательство Миры!»

Фьюри сдергивает с пояса передатчик и орет в него:

— Миру в медблок пятнадцать Бэ! Немедленно!

Через несколько секунд слышится топот и в коридор врывается женщина, которая от волнения не сразу попадает картой в приемник. Тогда я просто выламываю дверь.

— Спасибо! — бросает та на ходу, подбегая к девочке. — Что тут у нас?

— Осколок у восьмого позвонка! — торопливо объясняет тот врач, показывая на приборы. — Времени мало, мы ее теряем!

Девушка вдруг поднимает обе руки, поспешно стягивая перчатки. Отбросив их, она командует:

— В сторону!

Все быстро отходят от койки, даже не пытаясь спорить. Я изумленно смотрю на пальцы Миры — они вытягиваются, словно щупальца осьминога, а ногти превращаются в лезвия. Девушка аккуратно прикасается к Гамили, которая лежит на животе без сознания и вскрывает рану. Но прежде, чем она проникает измененными руками внутрь, я вспоминаю одну очень важную вещь… Поздно!

— Проклятье! — внезапно кричит Мира, резко отдергивая руки от Гамили. Она машет своими тентаклями, задевая столик с разложенными на нем инструментами, рассыпая их по полу. — Больно! Как больно! — вскрикивает она.

Я отчетливо вижу, как ее пальцы быстро уменьшаются в размерах, возвращаясь в обычный человеческий вид. Из правой руки хлещет кровь. Скорее всего, она поранилась, когда ударилась об столик. Мира хватает бинт, туго перевязывая рану, а я, пользуясь всеобщим замешательством, шагаю к девочке. Дотронувшись до ее голой спины, зажмуриваюсь и сосредотачиваюсь, изо всех сил пытаясь нащупать в себе ту жилку, вызвать то самое состояние, которое помогло мне исцелить раненую капитаншу Америку. И вдруг — чувствую. Вот оно!

«Давай же! Давай!» — кричу мысленно, почти погружая пальцы в рану девочки. Сзади раздаются судорожные вздохи, но я боюсь открыть глаза, чтобы не спугнуть это чудесное ощущение выделяемой Силы. Когда микромиллионная капелька меня переходит в ее тело, чувствую, как в ладонь изнутри ее тела мне в руку выталкивает металлический осколок. Хватаю его и, наконец, открываю глаза, глядя, как буквально за несколько секунд зарастает ее ужасная рана.

Отхожу назад, садясь на стул, чувствуя не усталость, но огромное облегчение. Доктора бросаются к приборам, изумленно подтверждая благополучное исцеление. Гамили будет жить.

— Не могу. Слышишь, я не могу! — доносится до меня шепот. Это Мира все еще пораженно трясет ладонями. Фьюри озабоченно смотрит на нее. — Я не могу им управлять! — вскрикивает девушка. — Его как будто нет!

Полковник переводит на меня взгляд.

— Ричард, ты ничего не хочешь объяснить насчет этой девочки?..

Через полчаса мы сидим в комнате отдыха и слушаем увлекательную историю о компании Сомбрелла моем исполнении. Ник хмурится.

— Никогда раньше не слышал про них, — говорит он. — Но как раз это неудивительно. Полно всяких уродов, возомнивших себя творцами сущего, особенно после Коллапса. То, что ты разгромил одну из них, только делает тебе честь. Но Гамили… Ты сказал, ее кровь аннигилирует способности?

—