из-за интриг Теплова было запрещено там присутствовать, сказалось на том, что для изготовления приборов не были привлечены первоклассные мастера, имевшиеся в мастерских самой академии.

Физический кабинет был оборудован, и через год университет располагал всем необходимым для преподавания экспериментальной физики. Не было только лектора. С профессорами физики университету не повезло. В качестве первого физика, конечно, без участия Ломоносова, Шуваловым был приглашен некий аббат Франкози. Так как он не имел никакой ученой степени, то по ходатайству Шувалова он был проэкзаменован на квартире у Миллера. Даже весьма благожелательные к нему экзаминаторы, отметив, что Франкози знает латинский язык и лишь элементы математики и физики, пришли к выводу, что Франкози может преподавать физику только в том случае, «если будет тщательно готовиться к лекциям»[374]. Лекции Франкози не имели никакого научного значения, и он быстро исчез из университета, хотя Шувалов и давал указание об увеличении ему числа часов и проявлении к нему всяческого внимания[375].

Настоящее преподавание физики в университете началось только с тех пор, как оно было поручено Д. В. Савичу, преподававшему экспериментальную физику и оптику в 1758–1761 годах[376].

Физический кабинет полностью обеспечивал преподавание оптики, о чем говорят документы, связанные с ремонтом инструментов и приборов университета. Он обладал таким количеством приборов, что университет имел специального механика, на обязанности которого лежал ремонт, хранение и изготовление новых приборов. Этот механик получал почти такое же жалование, как и профессора, и имел учеников, выделенных ему университетом, что говорит о размерах кабинета и о значении, которое ему придавалось[377].

Очевидно, уже в этот период велась подготовка к созданию химической лаборатории, минералогического кабинета и типографии.

К началу 60-х годов Московский университет располагал большой и хорошо подобранной библиотекой, большим, снабженным всеми необходимыми инструментами физическим кабинетом. В университет поступили купленные им и подаренные ему богатые минералогические коллекции. К 1760 году уже действовала химическая лаборатория. 30 марта 1758 года Шувалов приказывал: «лабораторию строить каменную и чтоб для первого случая не весьма велика была»[378].

По всей вероятности, она помещалась не в специально построенном помещении, а в первом здании университета на Красной площади. Во всяком случае, когда в 1760 г. был назначен куратором Ф. Веселовский, то, как сообщали «Московские ведомости», при осмотре университета он посетил и химическую лабораторию[379]. Все эти кабинеты, лаборатории, так же как и анатомический театр и библиотека, помещались в доме университета на Красной площади.

Таким образом, уже в первые годы своего существования Московский университет располагал вполне достаточной базой для экспериментальной работы профессоров и опытной работы студентов. Это было крупным достижением молодого университета, который получал возможность развивать принципы передовой русской науки, провозглашенные Ломоносовым, требовавшим соединения лекционного преподавания с опытом, экспериментом, наблюдением. Значение организации кабинетов и лабораторий в Московском университете становится особенно ясно, если вспомнить, сколько препятствий незадолго до этого пришлось преодолеть Ломоносову при создании в Академии Наук первой в стране научной химической лаборатории. Но и в этом вопросе победа передовой науки была далеко не полной. Имевшаяся в университете база для научной и учебной работы использовалась крайне недостаточно.

Этому мешало два обстоятельства: 1) преступное отношение царского правительства к субсидированию научной и учебной работы университета, 2) безответственное отношение к своим обязанностям реакционной профессуры, в ведении которой находились кабинеты и лаборатории.

Царское правительство, выделив однажды средства на покупку библиотеки, приборов и инструментов, не отпускало более средств на их содержание и пополнение. Денег, положенных университету по штату, с трудом хватало лишь на выплату жалования. На лаборатории и кабинеты ничего не оставалось. Ненормальность такого положения остро ощущалась учеными. В проекте штата, составленном университетом в 60-х годах, предусматривалось ассигнование специальных средств на жалование обслуживающему персоналу этих учреждений, пополнение и т. д.

Подобные суммы предусматривал и проект, представленный Адодуровым. Сенат, рассматривавший проект, в основном согласился с проектом профессоров.

В таблице, приведенной на стр. 157, наглядно показана сумма (в рублях), которая была запроектирована на содержание этих учреждений.

По проекту профессоров По проекту Адодурова По проекту Сената 1. Кабинет натуральной истории 1000 1000 2. Физический кабинет 1000 1000 3. Астрономическая обсерватория 1000 4. Химическая лаборатория 1000 1000 5. Анатомический театр 1000 1000 6. Ботанический сад 1100 7. Библиотека 3000 2000 2500 Всего 9100 6429 8198[380]

Таким образом, на содержание кабинетов, лабораторий и т. п. проектировалось от 6 с половиной тысяч (по плану Адодурова) до 9 тыс. рублей ежегодно. Примерно половина средств по каждому из учреждений предусматривалась на жалование и половина на пополнение необходимым оборудованием (исключение представляла библиотека, где на пополнение предусматривались 5/6 всех ассигнований).

Примерно к этому же времени относится составленная университетом и представленная в Сенат «Ведомость… какие теперь непременные расходы есть и быть должны при Московском Университете»[381]. «Ведомость» любопытна тем, что она показывает состояние ассигнований и обосновывает необходимость их увеличения. На основании этой «Ведомости» видно, что на содержание перечисленных выше 7 научных учреждений средств фактически не отпускалось. Так, в графе «имеется» значилось лишь:

1. Машинисту физического кабинета — 410 р.

2. Лаборанту химической лаборатории — 210 р.

3. Просектору при анатомическом театре — 250 р.

4. На выписывание иностранных книг в библиотеку — 310 р.

5. На чернила, бумагу, мел, физические инструменты, материалы для лабораторий, рапиры, краски и т. д. — 391 р.

Всего: на жалование 870 р. и на все остальное около 700 р., причем в эту сумму входили расходы на бумагу, мел, чернила и т. д.[382]. В записке указывалось, что «понеже при университете библиотека хотя и учреждена, но как оная без присовокупления вновь до разных наук надлежит книг довольной быть не может», то необходимо отпускать на ее пополнение 900 р. в год (включая 400 р. на приобретение древностей) и 228 р. на