Шрифт:
Закладка:
Колосов уже не спал, он сидел на кровати, протирая глаза. Увидев приятеля, майор улыбнулся:
– Доброе утро. Как спалось?
– Спалось прекрасно, но утро не совсем доброе, – признался учитель, протягивая ему листок. – Прочти это.
Андрей взял бумагу и быстро пробежал строки.
– Черт, – буркнул он. – И как это я, стреляный воробей, не почувствовал слежки? Признаться, эти ребята умеют работать. Они предлагают встретиться – и я считаю, тебе обязательно нужно пойти. Нужно выслушать противоположную сторону и узнать, что нас ждет.
Олег побледнел.
– Как ты думаешь, это опасно? – прошептал он.
Майор усмехнулся:
– Не будь девушкой. Пока ты не отдал им карту, твоей жизни ничто не угрожает.
Полозова почему-то это не устроило.
– Мне не хочется, чтобы они подпортили мне физиономию.
– На сей счет наши желания сходятся, – кивнул полицейский. – И потому я отправлюсь следом за тобой и не спущу глаз с дома этого Семена Андреева.
Учитель бросил взгляд на часы.
– Уже девять, – сказал он, – а мы еще не завтракали. Бог знает, где находится эта улица Абрикосовая. Может, на другом конце Симферополя.
– Может, – согласился приятель. – Пойду в душ.
– Вода в баке теплая, несмотря на ранний час, – заметил Олег.
– Еще бы, такая жара, – не удивился майор и отправился на улицу.
Полозов прошел на кухню и открыл холодильник. Вчера они с Андреем забили его сыром, колбасой, копченым мясом и яйцами. В хлебнице белел батон. Олег снова вспомнил о бабушке, которая никогда не давала ему приготовить даже яичницу, уверяя, что это женское дело. А вот теперь ему все придется делать самому.
Вздохнув, Олег включил конфорку, достал из духовки сковороду и принялся крошить в нее колбасу. Когда она поджарилась с обеих сторон, он залил ее яйцами. Преимущество яичницы состоит в том, что ее может приготовить каждый без дополнительного инструктажа.
Через пять минут Полозов разложил по тарелкам готовую яичницу и принялся ждать Андрея. Тот, свежий после принятого душа, вбежал на кухню и облизнулся.
– Ты, я вижу, времени даром не терял, – похвалил его майор и плюхнулся на табурет. – Свежий воздух и вода раздразнили аппетит. Есть хочется – жуть!
Он подцепил огромный кусок яичницы и отправил в рот, но, пожевав немного, поморщился:
– Ты что, не солил ее? Сразу видно, тебе нечасто приходилось готовить это блюдо.
– Если честно – никогда, – признался Олег, пододвигая к нему солонку. – А вообще, это нестрашно, что не посолил, как говорила моя бабушка, недосол на столе – пересол на спине.
– И она была недалека от истины, – Андрей щедро сдобрил блюдо солью. – Огурчика бы или помидорчика. Видел я на грядке пару подходящих для нашего стола овощей, да не рискнул сорвать без хозяйки. Чайник поставил? – спросил он приятеля, и тот покраснел.
– Про чай забыл. Я, вообще-то, пью кофе по утрам.
– А кофе как будешь пить? – рассмеялся Колосов. – Без кипятка все равно не обойтись. Где тут у нее электрический чайник?
Белый электрический чайник мирно покоился на подоконнике. Майор заполнил его водой, включил, а сам засуетился в поисках чая и кофе.
– Значит, ты будешь кофе. – Он открыл банку с «Нескафе» и зачерпнул чайную ложку. – Хватит?
– Хватит, – Олег наблюдал, как Колосов кинул себе в чашку пакетик с черным чаем. – Скажи, Андрей, а ты умеешь готовить?
– Немного, – усмехнулся майор. – Мне приходится это делать, когда моя жена задерживается на работе. Только это происходит очень редко, так что на мои способности не рассчитывай. Когда нам надоест питаться всухомятку, посетим ближайшее кафе. Мне почему-то кажется, что нас не отравят.
– Наверное, – поддакнул Олег, уносясь мыслями к бабушке. Она никогда не позволяла ему питаться в кафе или ресторанах. «Ничто не сравнится с домашней едой», – приговаривала Роза Михайловна, заботливо накрывая стол к обеду. Полозов снова почувствовал себя несчастным и ужасно одиноким.
– Чего опечалился? – поинтересовался майор, бросив на него заботливый взгляд. – Неужто тебя расстроило, что ты не посолил яичницу? Брось, дело житейское, научишься.
– Я о другом, – произнес учитель, и друг все понял, но промолчал. Да и что он мог сказать? Пять минут друзья молча поглощали пищу, потом Андрей отодвинул тарелку и встал.
– Помоем посуду, когда придем, – решил он. – Хозяйка может и подождать. А вот те товарищи, которые назначили тебе встречу, ждать наверняка не будут.
– Вообще-то, мне не хотелось бы, чтобы Анжела о нас плохо подумала, – Олег быстро сгреб посуду в раковину и принялся тереть тарелки губкой, смочив ее моющим средством. – Да тут и мыть-то нечего, – поставив посуду в сушилку, он вытер руки полотенцем. – Ну все, я готов.
Они вышли из дома, закрыв калитку, и направились к остановке, которую им вчера показала Анжела.
– Извините, как добраться до улицы Абрикосовой? – спросил Андрей у полной женщины, согнувшейся под тяжестью сумок.
– Садитесь на маршрутку номер семнадцать, проезжаете три остановки – и Абрикосовая, – доброжелательно улыбнулась дама. – Кстати, вот ваш транспорт подошел.
Они влезли в переполненную маршрутку. Сидячих мест не было, и пришлось стоять, уцепившись за поручни. Мужчины задыхались от жары и от запаха пота, обильно источаемого телами. Когда наконец машина остановилась в нужном им месте, оба вылетели из салона как пробки и перевели дыхание.
– На улице тоже, конечно, не оазис, – заметил Колосов, вытирая пот с лица, – но, по крайней мере, здесь можно дышать.
– Да, теплое лето имеет и оборотную сторону, – подхватил учитель. Ему хотелось пить, но поблизости не было ни одного продуктового магазина. Одно– и двухэтажные частные домики лепились к небольшой горе.
– Абрикосовая, два, – прочитал Андрей и подтолкнул Полозова. – Иди по этой дорожке и найдешь восьмой номер. Ну, желаю тебе успеха. Я буду неподалеку.
– Ладно, – Олег медленно зашагал по вымощенной кирпичом тропинке, вздрагивая от каждого шороха. Ему казалось, что дуло пистолета смотрит в спину, что под каждым кустом сидят бандиты, готовые напасть на него в любой момент. Чем закончится это свидание? На секунду Олег пожалел, что ввязался в это дело. Не лучше ли рассказать им все и покончить со всем разом? Однако эта мысль испарилась так же быстро, как и пришла. Полозов вспомнил о дневнике бабушки, о том, какое мужество она проявила, и выругался на себя: трус, слизняк.
Дом номер восемь представлял собой ветхое одноэтажное строение с порыжелой калиткой. Учитель, не найдя звонка,
