Шрифт:
Закладка:
— Так точно, Матвей Андрианович.
— Одновременно?
Защитники зачем-то переглянулись и сразу же синхронно кивнули.
— Сколько времени пробыли без сознания?
— Около минуты.
Они его боялись. Его все боялись. В семье с огромным почтением относились к представителям первого поколения, но уважение к нему лично выходило за рамки такового и могло бы именоваться разве что священным трепетом. Шутка ли — отец-основатель! Первый из диких, обуздавший свою природу, вставший на путь контроля и вырастивший с нуля один из немногочисленных родов новусов Дальнего Востока. Живая легенда! Все еще способная одной лишь волей в бараний рог согнуть любого из новых людей.
Но страх Защитников имел и другую причину. Все прекрасно знали, что Антонина была любимицей старшего Ланского. И понимали, что на головы допустивших ее похищение людей обрушится такой гнев, что библейские Содом с Гоморрой покажутся дешевой экранной постановкой с паршивыми спецэффектами. И более того, все признавали право главы клана на подобную реакцию. И эти двое тоже. Даже если его гнев приведет к их смерти.
Тот, однако, не кричал. Не метался по кабинету, грозя карами, и не воплощал их тут же. Вместо этого патриарх сидел в углу на стареньком продавленном диване, еще помнившем, наверное, тепло задницы Брежнева. Рассеянно крутил в руках простой карандаш и даже не смотрел в сторону провинившихся воинов. И вопросы задавал спокойным, разве что немного уставшим голосом. Словно разбирал наибанальнейшее происшествие, а не ЧП регионального уровня.
— Откуда знаете?
— Посмотрели на часы. За несколько секунд до потери сознания я проверял время.
— Действия по пробуждении?
— Контроль периметра. Антон проверил объект, я — периметр. Затем звонок в дежурку и ожидание указаний.
— Пытались самостоятельно преследовать похитителя?
— Нет. Никаких следов он не оставил, ждали аналитика.
Патриарх не собирался виноватить защитников. Он знал, с кем те столкнулись, и понимал, что все обвинения в их адрес будут бессмысленны. Воин, пусть и два воина, не могли противостоять ликвидатору. Наставник или Лидер, как он, пожалуй, смогли бы…
Матвей Андрианович однажды встречался с подобной тварью. Давно, очень давно, когда никто еще и не думал именовать переродившихся новусами. Тогда их вообще никак не называли — они сами себе придумывали названия.
Дело было в Иркутске в шестьдесят шестом или шестьдесят седьмом году. Председателя образцово показательного совхоза в Амурской области пригласили на выставку достижений народного хозяйства, проводимую там. В гостинице Ликвидатор и попытался его убить.
Сперва-то нынешний глава клана решил, что за ним пришло вездесущее и всесильное в те времена КГБ. Что чекисты прознали про его дела с китайцами по опиуму и решили наказать. Но когда неприметный человек, ворвавшийся в номер, одной рукой отшвырнул в сторону тяжеленную кровать, за которой стоял председатель, тот понял, что имеет дело с подобным себе сверхчеловеком. Подобным, но не совсем таким же.
Пришлый тоже попытался его оглушить, но от его крика у Матвея Андриановича только голова закружилась, и кровь носом пошла. Тогда они стали драться, в щепу разнося гостиничную мебель, но победы не добился ни один. А там уже и на шум прибежала милиция, убийца сбежал, выпрыгнув с четвертого этажа на улицу.
Все, что патриарх клана вынес из того столкновения, это то, что никогда в своей жизни, ни до того, ни после, не встречал противника столь же сильного и опасного.
Потом он многократно сталкивался с ними, точнее, с результатами их деятельности. Когда терял своих людей или слышал о том, как те нападали на рода новусов. И привык считать ликвидаторов чем-то вроде стихийного бедствия. Которое нельзя отменить, но вред от которого можно уменьшить. Например, собирая клан в случае угрозы в усадьбе, убийцы предпочитали нападать на одиночек.
Была еще одна деталь, которую Матвей Андрианович знал про Чистильщиков. Они всегда приходили из Китая. Все, кто видел убийц и смог после этого остаться в живых, говорили, что те были из-за реки. Потому-то он сперва и не поверил в доклад аналитиков, утверждающих, что ликвидатор местный.
А именно он и приходил за его внучкой. Именно русский, а не его китайский «коллега», который десятью днями ранее убил — тогда в этом были уверены — сорвавшегося дикого перерожденного.
Но почему он ее не убил? Разве способен ликвидатор прийти и не убить?
Проглядели они его пробуждение! И перерождение проглядели. Два провала у аналитиков. И еще два у безопасников сегодня. Первый, когда они решили, что Польских явится в ловушку. И второй — с похищением Тони. Впору перетряхивать службу, похоже, они там совсем мух не ловят!
Переиграл их пацан! Но никого не убил. Ни Воинов, ни внучку. Почему?
Матвей Андрианович обнаружил, что мысли пошли на третий круг, а значит, пора было дать разуму отвлечься. И переключить внимание на чудесным образом выжившую внучку. Которая, как и аналитики, и безопасники, нуждалась в хорошей взбучке.
Он не сказал ни слова, когда та вошла. Позволил оглядеться, увидеть его и шагнуть в сторону дивана с пробуждающейся на лице радостной улыбкой. Чтобы стереть ее хлесткой фразой.
Антонина любила его кабинет. Он считался запретным почти для всех членов семьи, а для нее с рождением был местом для игр. Здесь жили ее куклы, которые рассказывали деду о проблемах, возникающих между родственниками, здесь делались самые страшные подростковые признания и здесь, наконец, из девчонки делали первого и пока единственного Дипломата в клане. Поэтому она не ждала подвоха.
— Ты маленькая, возомнившая о себе невесть что, избалованная дрянь! — выдохнул патриарх. — Если бы я знал, что ты говорила с ликвидатором… Точнее сказать, если бы я знал, как ты с ним говорила, то приказал оставить тебя в неглиже под мостом до утра!
Девушка не ожидала, что разговор с дедом начнется так. Предполагала, что столкнется с замешанным на беспокойстве гневом, но не с таким холодным, словно изморозь на окне, разочарованием. Словно мир перевернулся с ног на голову, а виновной оказалась именно она. Антонина была настолько сбита с толку, что едва не выдала в ответ что-то дерзкое — уж эту-то ее манеру Матвей Андрианович изучил лучше прочих. Но сумела сдержаться. Только щека дернулась, и губы плотно сжались.
Все же ее растили Дипломатом, и умение держать лицо было первым предметом в длинном списке обязательных дисциплин. Но, к печали патриарха, причины его гнева любимица не поняла. Неужто переоценил он ее разум?
— А в чем дело? Что я сделала не так?
Реплика девушки подтвердила предположение.
— Твое поведение, Тоня, вот что не так! Я бы понял, кабы услышал подобные речи от Воина или даже от Наставника. Но не от Дипломата! Прости за прямоту, девочка, но ты зазвездилась! Тебе так часто говорили об исключительности, что ты в конечном итоге в это поверила! И, как результат, настроила дикого против клана.
— Что-о-о⁈ — возмутилась Антонина. — Ты обвиняешь в собственном провале меня? Дед, ты сам хотел его уничтожить! Просто не успел — китаец сделал за тебя всю работу! И сегодня ночью ты собирался повторить попытку — я знаю про ловушку на набережной!
«Избаловал я ее… — с тоской подумал патриарх. — Говорили же, а я не слушал! Что ж, вкушай блюдо, которое приготовил!»
Вслух он ответил так, будто внутри вообще не было эмоций.
— Неважно, что я собирался делать. Неважно, что у меня не получилось. Важно то, что уже произошло. И что он говорил.
— Какая разница, что он там говорил! Он дикий! Просто пытался торговаться за свою жизнь!
— Закрой рот, девочка, и повтори про себя, что я сейчас сказал!
Лицо девушки закаменело, Матвей Андрианович давно так с ней не говорил. Но она, смиряя гордыню, послушно замолчала и даже, судя по движению губ, действительно повторила его слова. После чего подняла на него глаза, куда менее яростные и непокорные.
— Он говорил…
— Верно. А ведь Чистильщики не вступают в разговор.
— И он предлагал переговоры.
— Правильно, дочка. Что еще?
Кажется, он все же погорячился, и с Тоней не все так плохо. Молодая, конечно, норовистая, но это пройдет с возрастом и опытом. Однако когда девушка открыла рот в следующий раз, произнесла она совсем не то, что ждал услышать патриарх. И это окончательно вывело старика из себя.
— Но он дикий! Я хотела его смутить, посадить семена сомнения…
— Семена, говоришь… — кряхтя, глава клана поднялся с дивана и неторопливо, как поднимающийся смерч, двинулся прямо на внучку. — Семена, значит…
Голос его не стал громче, но приобрел ту силу, которая и делала
