— Ты прав, — сказал Тихонов. — Но для начала мы должны во что бы то ни стало разыскать Григория.

— Найдем, — тут же отреагировал Былинкин. — Я теперь многое понял. Не зря нам был непонятен Григорий, не зря. — В нем теперь говорил ученый биолог и генетик вместе взятые:

— Вот, вы Людмила Андреевна сказали, что Григорий, вам порой казался по своим поступкам, уму, поведению — мужем. С чего бы это? — и сам же ответил. — У него другой геном. Григорий — феномен — будущее человечества. Долголетие — это глупость. Просто следует передавать накопленное одним человеком другому — молодому на уровне генов и все — жизнь будет вечной.

Этот разговор мог продолжатся долго. Но пришла с работы Елена Петровна и уговорила Людмилу Андреевну не торопиться. Былинкин тут же опомнившись убежал со словами:

— Я пойду домой, подумаю над всем этим. Мне нужно разработать программу бесконфликтного разрешения взаимных отношений двух «эго». Если мне это удастся, Григорию будет проще жить на свете. А вы, как только решите, что нужно ехать, сообщите мне. Я в любой момент готов отправиться в дорогу.

Глава 26

Григорий колебался. Он был в раздумье. Чтобы отрезать себе дорогу назад, парень позвонил дяде. Автобус стоял тут же в стороне. Шла посадка. Дрожа от страха, племянник как мог, сообщил Семену Владимировичу, что едет к Наташе. Однако уехал он не сразу. Едва он поднялся в автобус, как его остановил шофер:

— Все! — сказал он, — полна коробочка, жди, когда подойдет следующий.

Невезучим оказался не только Григорий. Вместе с ним попытался сесть какой-то парень. Они разговорились. У него Григорий выяснил, что до Ново-Мелково, лучше добираться на электричке.

— Ты до Твери не доезжай, сойдешь на станции, — парень сказал на какой, — затем сядешь в автобус, минут через тридцать будешь на месте.

Поблагодарив его, Григорий пошел на электричку. Он разыскал на вокзале расписание, выяснил, как она ходит, купил билет и стал ждать. Чтобы убить время, Григорий прошелся по привокзальной площади заглянул в ближайшие магазины. К нему часто обращались попрошайки. Их было много: мужчины, женщины, дети. Они были грязные, некоторые со следами побоев. От них стоял крепкий неприятный запах. Григорий старался обойти их стороной.

Время шло медленно. Наконец диктор объявила о посадке в электричку и путь, с которого она отправляется в Тверь. Григорий взглянул на часы и неторопливо пошел садиться. На платформе было полно народа. Если бы он не проявил сноровку — остался. Натыкаясь на сумки, тележки, мешки, пакеты парень с трудом протиснулся в тамбур. Затем он оказался в вагоне. Когда на одной из крупных станций часть пассажиров сошла, Григорий даже присел на край скамьи.

Электричка шла не быстро. Часто останавливалась. Машинист поезда объявлял станции. Расслышать название в шуме, галдящих в вагоне пассажиров было проблематично. Путь у Григория по времени был длинным, и он на объявления не обращал внимания. Его волновало то, как он приедет и что скажет Наташе при встрече. Вдруг она его не примет. Что он после этого предпримет.

Задумавшись, парень проехал свою станцию. Выскочив в последний момент, он ругал себя не зная, что теперь делать дальше: ждать другую электричку, чтобы вернуться назад? Но это отняло бы у него массу времени, и он мог не успеть добраться до Ново-Мелкова даже к ночи. Немного поразмыслив, Григорий отправился в обратный путь по шпалам. Одна станция — пять километров, не больше, он быстро осилит ее. И осилил, но как не торопился, на автобус опоздал. Правда, не он один. Нашелся еще один мужик.

— Надо же, ну прямо на глазах ушел, — сокрушался он. — Я кричал-кричал, да где там. Водитель разве выглянет, заметит человека. Он только сильнее надавил на газ и помчался. Больше, транспорта не будет, — сказал он Григорию и уселся на скамейке, стоящей тут же у небольшой будки, где обычно продавались билеты. Григорий сел рядом. Он был не один. Это его несколько успокаивало.

К станции подъезжали машины, то тот, то другой водитель предлагал им помощь. Мужик отказывался. Григорий тоже. Он знал, что цена будет приличной, и поэтому даже не стремился узнать ее.

— Ты до Ново-Мелково? — обратился к Григорию худощавый, невысокого роста мужик, и сам, тут же ответил, — а куда же еще, больше некуда! Здесь недалеко, километров десять будет. Можно было бы и пройтись, но у меня загвоздка: две больших сумки. Вот если бы ты мне помог?

— Хорошо, — ответил Григорий, — и они пошли.

В дороге, парню стало жарко. Он снял кепку и засунул ее в карман. Мужик увидел его лысую голову, спросил:

— Ты, ни как из этих, — сказать — из бритоголовых он не осмелился.

— Да нет, — ответил парень и посмотрел в маленькие хитрые глаза мужика, — у меня просто не растут волосы. Я из Чернобыльской зоны. У меня отец умер от радиации.

После этих слов мужик на какое-то время оставил парня в покое и шел молча — словно извиняясь за свой бестактный вопрос.

Дорога вела их через поле. Солнце уже садилось. Еще часа два и на землю спустятся сумерки. Григорий был рад своему попутчику. Что бы он делал в такое позднее время.

Мужик оказался разговорчивым. Парень надеялся, что в дороге он все разузнает о Наташе.

Мужик первым представился парню:

— Зови меня дядя Миша!

Григорию он дал сумку полегче, себе взял тяжелую.

— Своя ноша не тянет, — объяснил дядя Миша и забросил ее на плечо. Он частенько бывал в таких поездках, торговал по разным санаториям, которых в этих краях было много — ягодами, огурцами, яблоками — всем, что родилось в этих благодатных краях.

После успешного дня дядя Миша возвращался домой. Опаздывал он и раньше, правда не часто.

— Обычно я всегда успеваю к последнему автобусу, — сказал он. — А тут…

В дороге они часто останавливались. После двух-трех-минутного перерыва, мужик хватал свою сумку и торопливо шел вперед. Григорий спешил следом.

Молчал дядя Миша недолго, скоро он не выдержал и продолжил:

— У нас, есть несколько семей — переселенцев из Чернобыльской зоны. Ты ни как собираешься кого-то навестить?

— Да! — ответил Григорий. Он был рад, что мужик сам задал ему такой вопрос и поспешил заговорить о Наташе. — Вы не знаете, — и парень назвал фамилию в прошлом девушки, а сейчас уже пожилой женщины.

— Ну, как не знаю. Очень даже хорошо знаю, — он хотел