не поправился. Впрочем, когда кто-нибудь приходил к нему, он залезал в постель и стонал, а когда выходили — садился есть и пить.

Как-то послал он сестру свою в Ереван, сказав: “В такой-то день пришли в такой-то дом села Эчмиадзина моего мула, а с ним такого-то человека”. Сам он имел при Святом Престоле друзей, /216б/ которых мольбами привлек на свою сторону.

Однажды ночью, когда все стихло, спустили его по стене, а с ним и юношу. Мул был уже приготовлен. Сел он на него и в ту же ночь отправился в Ереван. Однако, будучи в страхе, он не решился оставаться там, но, наняв людей, отправился в Нахчеван, оттуда в Тавриз и Казвин и добрался до Исфахана. Остановившись в доме ходжи Вардана, он через неоднократное посредничество многих лиц помирился с католикосом и, /217а/ вернувшись в Святой Престольный Эчмиадзин, стал рыскать там и сям, замышляя злое.

Глава XXXIX

О ПРАВЛЕНИИ АББАС-ХАНА

Персидский царь шах Аббас Младший повелел правителю Еревана Начаф-хану отправиться в Шамаху, а вместо него прислал Аббас-хана, сына Амиргуна-хана, старого и подслеповатого, который подружился с католикосом Акопом. Он был не очень алчный, но умеренный [человек]. Он отдал сад, заложенный отцом его в Эчмиадзине, близ [храма] Святой Рипсиме, католикосу Акопу и постоянно ездил для развлечения в Эчмиадзин. /217б/ В часы молитвы он шел в церковь, садился на стул и заставлял священников петь, а сам слушал. Воинам наказывал, чтобы они кормились сами и никого не обижали. А когда собирался уходить, одаривал монастырь. Всю свою жизнь он был справедлив в суде и любил истину.

Во время его [правления] Онофриос обходил монастыри и распространял зло, вспоминая свои злые деяния. Подобно огню, скрытому в соломе, ехидне, спрятанной в платке, он тайную свою злобу вспоминал при /218а/ тех, кто, как и он сам, был нечестив и заслужил порицание католикоса. Ныне он объединился с ними. Они написали много непристойной лжи про католикоса вардапету Егиазару, патриарху Иерусалима, [с предложением]: “Приезжай в Святой Престольный [Эчмиадзин], и мы царским указом передадим тебе эчмиадзинский католикосат. Посылаем к тебе вардапета Онофриоса, дабы он торжественно привез тебя в Святой Престольный [Эчмиадзин]”.

Написали это и отправили с верными людьми [письмо] вперед, а вслед за письмом поехал и Онофриос.

И случилось [так], что католикос /218б/ Акоп привез своего воспитанника и ученика, вардапета Исаака Маквеци, и рукоположил в епископы, назначив своим наместником и заместителем на престоле, а сам отправился в Иерусалим. Меж тем бывшие заодно с Онофриосом начали причинять зло Исааку и Святому Престолу. Когда весть об этом достигла католикоса в городе Евдокии, то есть Токате, он повернул оттуда обратно и снова вернулся в Святой Эчмиадзин. Тогда те, кто желал зла Престолу, уговорили Онофриоса и отправили его пригласителем к Егиазару; и доехал он до Карина. Меж тем, узнав о возвращении католикоса, /219а/ Егиазар счел себя оскорбленным и испытал в душе чувство глубокой обиды. А потому собрал он всех епископов этой области в городе Бериа, то есть Халебе, и самовольно помазался в католикосы. Узнав об этом, Онофриос радостно поспешил прибыть к нему. Договорились они и отправились вдвоем в Стамбул, чтобы получить царский указ, который запрещал чернецам из Персии приезжать в страну османов. Сами же дали письменное [обязательство] вносить ежегодно в царскую казну 200 марчилей.

Так радовались они злому делу своему.

/219б/ Глава XL

О ПОЕЗДКЕ КАТОЛИКОСА В СТАМБУЛ

Когда Егиазар стал католикосом, в это самое время патриархом в Константинополе был некий вардапет Мартирос Кафаеци[183]. Он был другом Эчмиадзина, ибо в епископы его рукоположил Акоп. Пошел он к купцам, прибывшим из Персии. Среди них были двое из Нахчеванской области, из села Чаук; одного из них звали Мирза, а другого Хосров. То были мужи видные и именитые. Они были противниками Егиазара. А у Егиазара был друг по имени Абро. /220а/ Сам Егиазар был очень красноречивым и велеречивым оратором, и был он удачлив, упорен и бесстрашен. Своей ловкостью он привлек к себе сердца всех: христиан — лживыми речами, а мусульман — взятками, ибо он был очень богат. Так овладел он мыслями всех и обратил к себе все сердца. Меж тем доброжелатели Эчмиадзина не решались что-либо предпринять без католикоса. Поэтому сговорились все доброжелатели Эчмиадзина и отправили вардапета Мартироса пригласить католикоса.

Он прибыл /220б/ в Святой Престольный Эчмиадзин в дни поста Богоявления. Собрались все настоятели монастырей, епископы и вардапеты, [святые] отцы и пустынники, и видные миряне и с великой торжественностью отправили католикоса в Константинополь. Пришли к нему там все его друзья, одни из персидских пределов, другие из османских пределов, и направили католикоса в Адрианополь, то есть Атрана. Царствовал в то время царь султан Махмет[184]. Вместе с католикосом поехали Хосров и Мирза.

При царе находился важный сановник по имени гаймагхан, который был сотрапезником царя. /221а/ Он был другом Хосрова. И всегда Хосров ходил к нему, носил ему парчовые одежды, продавал их и получал цену сполна. Так, за верность его гаймагхан любил его, слушал и принимал во внимание его слова.

Хосров рассказал ему о католикосе, которого повел к нему и познакомил с ним. Пожаловался католикос ему на все и сообщил, как все было с самого начала. Показал он и грамоту царя Махмета, которую он дал католикосу Филиппосу. Уразумев все, гаймагхан сказал своему писцу: “Все, что скажет тебе сей отец, /221б/ ты напиши в арзухале”. [Затем, обратившись к католикосу, сказал]: “В такой-то день царь отправится в полдень в большую мечеть молиться. Ты со всеми своими монахами в облачениях и с хатишарифом стань в начале улицы. Когда царь, проезжая, увидит вас, [он] спросит нас о вас, мы ответим ему. Если не спросит, вы потихоньку подойдите и скажите: “Садатлу падишах, арзухалума муруат эйла”[185]. Тогда что Бог пожелает, то и будет”. Сказал это гаймагхан и велел им идти к себе и быть готовыми исполнить с великой тщательностью все, что он сказал.

/222а/ В условленный день, в пятницу, в полдень пошли они ко входу в главную улицу, прямую от начала до конца, и стали все вместе. И вот появился царь с большой свитой, вступил в улицу и, увидев черное сборище, спросил у гаймагхана: “Лала, кто эти черные [люди]?” Ответил гаймагхан: “Слышал я, что некий патри прибыл из Ирана и желает поцеловать твои ноги”. И отправил гаймагхан