— Вы позволите задать вам личный вопрос?

— Валяйте.

— Я заметил, что вы не пьете спиртного. Вы алкоголик?

— Мой старик был алкоголиком, — ответил Валентайн. — И я поклялся, что никогда не прикоснусь к спиртному.

— И так никогда и не прикасались?

— Нет.

— Уважаю непьющих, — признался Ник. — Это дело здорово мне жизнь подпортило. А у вашего отца бывала белая горячка?

— Случалось.

— И вам приходилось с ним возиться?

Валентайн помолчал. К чему его работодатель затеял этот разговор? Приходилось возиться? Если это называется «возиться», то да. Разыскивать отца по всему Атлантик-Сити, без конца платить за него залоги, чтобы вытаскивать из тюрьмы, укладывать его в клинику на лечение… А он продолжал лакать эту дрянь, скатываясь все ниже и ниже, пока виски не доконало его.

Прокашлявшись, он коротко ответил:

— Нет.

Теперь уже Ник нервно закашлялся. Валентайн посмотрел на свои часы, потом на часы на приборной доске, потом глянул в окно.

— Не хотите по-быстрому срубить пять штук? — спросил Ник.

— Сверх того, что вы уже мне должны?

— А сколько я вам должен?

— Две тысячи.

Ник вытащил из кармана свернутые рулоном банкноты и отсчитал двадцать сотенных. Протянув их Валентайну, сказал:

— Сверх вот этого.

— Что вы хотите, чтобы я сделал?

Ник колебался:

— Это может показаться довольно странным предложением.

— Не стесняйтесь.

— Я хочу, чтобы вы нашли Нолу.

— А я думал, что вы рады от нее избавиться.

— Я передумал.

— Ник, она ненавидит вас лютой ненавистью.

Ник смотрел прямо перед собой. Потом сглотнул комок в горле и сказал:

— Знаю.

— А еще она на самом деле виновата.

Ник снова сглотнул:

— Возможно.

— Она что, действительно вас за живое тронула?

— Я сам до этого дошел.

— Это как же?

— На меня снизошло прозрение, — пояснил Ник.

Прозрения снисходили на Ника с завидной регулярностью. Первое случилось с ним, когда ему едва сравнялось шестнадцать, и, как ни странно, во время религиозного праздника Богоявления[27].

Богоявление — маленький греческий рыболовецкий городок во Флориде, где Ник рос, отмечал шестого января. В этот день они праздновали крещение Христа в реке Иордан, когда Святой Дух в виде голубя сошел к юному Иисусу. Согласно канонам православной церкви, именно это событие ярче всего демонстрировало божественную сущность и миссию Христа.

— Для нас этот праздник покруче Рождества будет, — пояснил Валентайну Ник.

В этот день в их городке не работало ни одно заведение. Все жители собирались в церкви Святого Николая, и после недолгой службы священники и паства с хоругвями шли крестным ходом к речке Бэйоу — священники в богатом облачении, с унизанными драгоценными камнями крестами, опирались на узорчатые посохи, а за ними следовала одетая во все белое юная девственница с белоснежной голубкой в руках.

— Как правило, на эту роль выбирали самую красивую девушку в нашем городке, — рассказывал Ник, и лицо его раскраснелось от воспоминаний. — В тот год выбрали девушку, в которую я был влюблен. Ее звали Зельда Каллас.

После благословения голубку отпускали, она летела над речкой, а священник бросал в реку белый крест, и пятьдесят мальчишек прыгали в воду с выстроившихся полукругом лодок, чтобы поймать его.

— Паренек, выловивший крест, возвращал его священнику и получал от него благословение на весь последующий год — именем Иисуса Христа.

— Неплохая сделка, — заметил Валентайн.

— Еще бы! — согласился Ник. — В тот год удача мне была нужна как никогда: один за другим умерли отец и дед, я бросил школу, так как приходилось кормить мать и сестер. И я решил во что бы то ни стало выловить этот белый крест, получить благословение и произвести впечатление на Зельду Каллас.

Ник сокрушенно покачал головой.

— И что?

— А ничего не получилось.

— Вы не поймали крест?

— Мне просто не разрешили прыгать. Священник сказал матери, что лучше бы мне остаться на берегу — якобы из уважения к отцу и деду. Но на самом деле, я думаю, она не разрешила мне прыгать из страха, что я вдруг утону. Ну, сами знаете, как это бывает.

— Это уж точно, знаю.

— Вот тогда это и случилось, — продолжал Ник. — Я стоял на берегу, смотрел, как прыгают в воду мои друзья, и на меня снизошло прозрение. Передо мной явился отец, он погрозил мне пальцем и сказал: «Никогда не сдавайся». А потом — бах! — и растаял.

— Вы действительно его видели?

— Как вас сейчас, — ответил Ник. — Он был сердит. «Никогда не сдавайся». То есть он меня отругал. И знаете что, Тони? С тех пор я ни разу и не сдавался. Я повторяю эти слова, как мантру, и они помогли мне стать тем, кем я стал. Я такой, какой я есть, понятно?

— Понятно, — откликнулся Валентайн.

— А там, в доме Нолы, на меня снизошло другое прозрение. Именно там я понял, что отец мог и ошибаться. Порой нужно как раз сдаться. Господи, какую же глупость я сотворил!

— Вы ее любили?

Ник глубоко вздохнул:

— Да. И она любила меня. Она даже подписала брачное соглашение. Чего еще я мог желать? Я стал перед ней на колени, Тони. Стал на колени на этот кошмарный ковер, надел ей на палец громадное кольцо и попросил выйти за меня замуж. Она сказала: «Да», — а я что в ответ брякнул? Вот идиот! Я сказал: «Но сначала ты должна увеличить сиськи». Тут говно из вентилятора и полетело.

— Получается, после этого вы напились и стерли эту историю из памяти, — осведомился Валентайн.

— И эту, и кучу других глупостей, — признал Ник. Потом взглянул на Валентайна: — Так вы сделаете это для меня?

— Вы имеете в виду, найду ли я Нолу?

— Да. Мне необходимо ее увидеть. Еще хоть разок.

— И вы действительно раскаиваетесь?

Ник мрачно угукнул.

Валентайн задумался. Он уже много лет не занимался розысками. Но пять тысяч — заманчивая сумма, к тому же к ней прилагалась небольшая премия: в ходе поисков он, скорее всего, столкнется с Фрэнком Фонтэйном и заставит его заплатить по счетам. Как там говорится? Месть — это блюдо, которое следует подавать холодным? Что ж, придется еще несколько деньков попотеть, но подобная перспектива вдруг перестала выглядеть пугающей.

— Что ж, попробую, — сказал Валентайн.

Когда Валентайн вернулся в свой номер, горничная-мексиканка все еще наводила там порядок. Безжалостно изгнав ее, он заперся в ванной, сбросил пропотевшую одежду и влез под ледяной душ, после которого буквально