— Я хочу тебе кое-что рассказать, — говорю я решительно.

— Надеюсь, на этот раз ты не убивал?

— Нет. Я всего лишь помолвлен с королевой.

— Что?.. — Он широко раскрывает глаза и подается вперед. — Как? Она уже замужем.

— Сегодня да, завтра нет. С Айроном она разводится, но это пока что тайна.

— Я не понимаю. Ты что, хочешь разрушить чужую семью?

— Вопрос с наследником нужно решать. Развод — это вынужденная мера и не моя инициатива.

— И потом, она дочь господина Эдриана. Правда когда-нибудь раскроется.

— Поэтому я рассказал все заранее.

— Да ты с ума сошел! Тебя могли казнить!

— Как видишь, вышло наоборот.

— Должно быть, ты и ее свел с ума, раз она простила. Ну и зачем тебе этот брак?.. Ты ради нее бросил Нору?

— Понимаю, что со стороны это выглядит как расчет, но это не так. Я действительно этого хочу. Называй это любовью, если угодно.

— Ох, сколько шума-то будет! Вен, я понимаю, ты не хочешь об этом думать, но от прошлого не убежишь. Никогда такого не было, чтобы господа женились на своих слугах.

— Никогда не было, чтобы прислужники получали второй ранг. Все бывает в первый раз.

— Вен, ты обезумел. Я вот и мечтать не мог о такой дерзости. — Он опускает голову и смотрит на свои морщинистые руки. — В наше время все было просто и понятно, а иное казалось недоступным. Нас учили быть покорными… И что теперь? Разве надо было жить иначе? Ты ставишь под сомнение все то, чему мы верили.

— Я разве говорю, что нужно бунтовать против всего? Я давно из этого вырос и думаю, что это глупо. И на самом деле я многим обязан удаче.

— Ты называешь брак с королевой удачей?

— Не я сделал первый шаг. На это я бы не решился.

— Я тоже. А ведь все могло быть иначе.

— Ты о чем?

— Думаешь, у меня не было молодости?

Если Крэйн рассказывал о прошлом, то говорил про службу, про Орден, про своих подопечных. Иногда он вспоминал жену, и мне всегда казалось, что он женился от безысходности: ему тогда стукнуло тридцать.

— Поверишь ли, я тоже влюблялся, — говорит он печально. — Я так и не решился ей признаться.

— Вот дела. И почему я узнаю об этом только сейчас?

— Я боялся, что ты меня не поймешь. Ты ведь отрицал любовь.

— И кто же она? Из королевской семьи?

— Нет, дочь советника.

— Та самая, которой ты служил?

— Я был тринадцатилетним мальчишкой, а она на пять лет старше. Она не восприняла бы меня всерьез. Да и кто я, чтобы просить руки своей госпожи? Мне даже думать об этом было странно. А потом, когда она умерла, я наконец женился. Я пытался жить дальше, но так и не нашел утешения. И вот, на старости лет остался один. А жизнь-то одна.

— Так ты благословишь меня?

— Ты правда этого хочешь?.. — Взгляд старика не описать словами. Отчаяние на его лице вдруг сменяется горячей благодарностью. Как-никак благословения просят у родителей, и он наконец услышал то, чего ждал от меня долгие годы.

— Да, хочу.

Крэйн всегда видел во мне сына, и каждый раз, когда он говорил о своем одиночестве, наверное, хотел услышать, что это неправда, что рядом есть я. Могу ли я назвать его своим отцом? Не знаю. У меня нет родителей, и я не понимаю, каково это — любить их. Для меня Крэйн друг, наставник, учитель, но вместе с тем он значит для меня гораздо больше, чем те люди, которые привели меня на этот свет и оставили на произвол короля.

— Конечно, Вен, — отвечает старик. — Мне лишь бы ты был счастлив, а остальное нипочем. Поступай, как считаешь нужным.

Глава 13. Источник

От старика я возвращаюсь к полуночи.

— Что ж ты так долго? — сетует Ларрэт.

— Крэйн вспоминал свою молодость, разговорились. — Я закрываю за собой дверь в правую половину Алтаря. — А ты что делала одна?

— Навещала своих.

— Тоже просила благословения?

— Ох… Так ты сказал ему о наших планах?

— Да.

— Наконец-то! — Она заключает меня в объятия. — Когда познакомишь нас? Я его только мельком видела, а хочется, чтоб как положено.

— Как-нибудь.

— Ты чего это такой унылый? Что случилось?

— Я просто подумал, что шестьдесят лет — это не шутка. Не сегодня так завтра…

— От всех напастей не убежишь. Но пока ничего не случилось, зачем об этом думать? Ты ведь не можешь ни на что повлиять.

— И это ужасно. Когда я теряю контроль, я схожу с ума.

— Без страха потерять человека трудно его любить. — Ларрэт отстраняется. — Кстати, он сегодня не вернется. — Берет меня за руку и тянет в свою комнату.

Обычно приходится приложить уйму усилий, чтобы не увлечься и остановиться в нужный момент, но сегодня мы оба измотаны и просто лежим обнявшись.

— Не вернется ни сегодня, ни завтра, — продолжает она. — Состояние Цвэна только ухудшается, и я думаю тоже его навестить. Так будет правильно, ведь он пока что член моей семьи.

— Прошлый поход хорошим не кончился.

— Лайсэна больше нет.

— Есть Эмаймон.

— Рано мы его во враги записали. Он всего лишь воспользовался случаем и подарил своему народу свободу. Что же в этом ужасного? Любой бы так сделал, будь у него голова на плечах.

— Люди и особенно такие, как он, быстро насыщаются властью. Он захочет править всем миром, и ты будешь тому единственной помехой.

— Думаешь, это произойдет так скоро? Ему бы своих людей поднять с колен.

— Это да, вопрос времени, но осторожность не помешает. И нам некого оставить за главного. Мало что может случиться в наше отсутствие?

— Орден мне верен, границы укреплены. Если приказать пограничникам не пропускать людей, то Эмаймон ничего не узнает.

— Ты уверена, что это не он все подстроил, и ты получила весть именно от Айрона? Он через слугу передал, что задержится?

— Нет, прислал письмо, а его почерк я ни с чем не спутаю.

— А если его заставили написать? — Я прижимаю ее к себе сильнее, будто это убережет ее от невзгод.

— Айрон не предаст меня, даже если это будет стоить ему жизни. Вернее его человека не сыщешь.

— Как же я?

— Ты что, ревнуешь?

— Если бы ревновал, не продержался бы так долго. Стены-то в Алтаре тонкие.

— И на сколько тебя еще хватит? — Она игриво улыбается.

Усталость как рукой снимает. Я снова на взводе и снова покрываю поцелуями ее губы и шею. Как же легко привыкнуть к теплу любимого