между политическими и меритократическими факторами карьерного продвижения человека. Более поздние исследования позволяют сформировать четкую картину того, как этот потенциальный конфликт разрешался. По сути, КПК сформировала две карьерных лестницы, которые были ориентированы на два различных набора личных и профессиональных качеств [Walder 1995][83]. Вполне закономерно, что диплом вуза не был обязателен для занятия руководящего поста в правительстве, на промышленном предприятии или в общественной структуре. А вот членство в партии было просто необходимо[84]. Без учета всевозможных иных факторов, у членов партии было более чем в восемь раз больше шансов получить повышение на должность с полномочиями по принятию решений, чем у людей, не состоявших в партии. Образование играло здесь ту же роль, что и в случае с зачислением в члены партии: завершение обучения в средней школе повышало шансы на служебный рост в 2,5 раза, но окончание вуза не давало каких-либо дополнительных преимуществ.

С учетом повышенного внимания к политическим критериям при поступлении в вузы и получении работы поразительно, как мало значило членство в партии для тех людей, которые становились учеными, инженерами, врачами, экономистами, разработчиками правительственных планов или университетскими преподавателями. Хотя в середине 1960-х гг. все указанные должности были престижными и предполагали высокий оклад, состоять для получения элитной профессии в партии не было необходимости. Здесь ключевую роль играло образование. Наличие диплома о среднем образовании повышало шансы человека стать высококлассным специалистом почти в девять раз, а диплома о высшем образовании – примерно в 14 раз. Никакого увеличения шансов для продвижения человека по этому пути членство в партии не давало. Профессиональные карьеры, вне всякого сомнения, основывались на факте получения формального образования и ни на чем другом.

Может показаться, что режим не уделял особого внимания образовательным квалификациям официальных лиц, работавшим в партийных органах, правительстве и на предприятиях. Однако это далеко не так. Мы уже отмечали ранее, что членов партии часто рекрутировали еще в юном возрасте, в особенности среди молодых людей, которые рано начинали демонстрировать политическую лояльность и организаторские способности. Хотя такие люди редко заканчивали вузы до момента вступления в партию, КПК обеспечивала им широкие возможности получения дополнительного образования и отбирала молодых партийцев с лидерским потенциалом для прохождения дальнейшего обучения. Члены партии могли поступать в обычные университеты и после достижения совершеннолетия на основе рекомендаций и поручительства со стороны партийных организаций при рабочих ячейках. Самый яркий тому пример – практика «перевода» кадров на обучение в университеты. Региональные правительства также организовывали масштабные программы дополнительного образования в целях повышения качества руководства. Члены партии с вероятностью в более чем пять раз могли получить высшее образование через такие спонсируемые программы, а после завершения обучения в вузе получить продвижение на высокие руководящие посты с вероятностью в четыре с лишним раза выше, чем те люди, которые закончили вуз до начала профессиональной карьеры [Li, Walder 2001: 1398, 1402].

Власть и привилегии

Вступление в партию не оказывало немедленного непосредственного воздействия на условия жизни человека. Этот акт лишь открывал возможность будущего карьерного продвижения в качестве партийного кадра, если человек был партийным секретарем, или административного кадра, если человек занимал управленческую должность на предприятии или в правительственной структуре. В Китае действовала единая общенациональная система ранжирования кадров: от 26 – самого низкого ранга – до 1. Министры и высокопоставленные кадры обычно занимали ранги от 6 и выше, а кадры среднего звена, начиная от руководителей административных формирований, – от 15 и выше [Organization Department 2000, 14: 1224–1231]. Различия в условиях жизни не были результатом разницы в доходах. Денежные поступления могли различаться довольно значительно, но покупательная способность не приводила к существенной дифференциации в материальном положении. Привилегии исходили напрямую из правил, которые лежали в основе системы распределения льгот, предоставляемых официальным лицам по достижении ими определенного ранга. Причем льготы предоставлялись либо на безвозмездной основе, либо за номинальную плату.

Привилегии были связаны практически со всеми аспектами профессиональной и личной жизни. Официальные лица определенного ранга не могли больше разъезжать на велосипедах, рабочие ячейки выделяли им автомобили с водителями. Чиновникам было проще передвигаться в пределах Китая. В случае дальних поездок им предоставлялись мягкие сидячие или спальные места в поездах, что позволяло не ездить в переполненных и неудобных плацкартных вагонах. Высокопоставленные кадры обеспечивались просторными и удобными квартирами, в которых обычно были отдельные ванные комнаты и кухни. Официальные лица, находившиеся на самых высоких уровнях иерархии, могли проживать в отдельных семейных особняках, пользоваться услугами домработниц и нянь и иметь круглосуточный доступ к автомобилю и водителю. Высокопоставленные лица имели доступ к продовольственным и потребительским товарам, которые нормировались для всего остального населения. Во время поездок они жили в гостиницах и гостевых домах более высокой категории. В ресторанах для официальных лиц имелись отдельные зоны, отличавшиеся более высоким уровнем обслуживания и более качественными блюдами.

Служебное положение также влияло на доступ к информации. На партийные и правительственные документы накладывались самые различные грифы секретности, которые были привязаны к чинам официальных лиц. Знакомиться с соответствующими документами могли только люди, достигшие определенного ранга. КПК публиковала несколько газет и сводок для служебного пользования, в которых была представлена более широкая информационная подборка, чем в официальных публичных СМИ. «Цанькао цзыляо» («Реферативные материалы») – бюллетень ограниченной рассылки, публиковавшийся информационным агентством «Синьхуа» («Новый Китай»), – включал в себя переводы статей из зарубежных новостных структур, затрагивающих более деликатные темы, чем схожее издание «Цанькао сяоси» («Реферативные новости»), которое было доступно во времена Мао всем кадрам. Издание «Нэйбу цанькао» («Внутренняя справка»), выпускавшееся дважды в день ИА «Синьхуа», содержало сообщения о новостях на территории страны и предназначалось именно для политических элит Китая. В нем рассказывалось о проблемах внедрения национальных политических курсов, природных бедствиях, региональных протестных движениях, а также публиковались иные материалы, считавшиеся недопустимыми для широкого освещения [Schoenhals 1985]. Более высокопоставленные официальные лица также имели доступ к иностранным книгам и фильмам, которые были запрещены к распространению среди широкой общественности.

Условия жизни и привилегии официальных лиц соответствовали их служебному положению, однако привилегии были сравнительно скромными, а условия жизни поразительным образом не так сильно отличались от условий жизни остального населения, по крайней мере пока человек не достигал самой верхушки иерархической пирамиды. Впрочем, в эпоху Мао даже самые высокопоставленные официальные лица Китая жили гораздо скромнее состоятельных людей в рыночных экономиках. Ситуация поменяется в будущем, но именно в этот период статусное потребление как явление не существовало. Случаи коррупции были редкими и незначительными по масштабам. И все же служебные привилегии ценились в условиях