Шрифт:
Закладка:
Вскоре после своей победы на выборах в ноябре 1968 года Никсон пригласил меня на нашу первую встречу по существу в его нью-йоркскую переходную штаб-квартиру в отеле "Пьер". (До этого я встречался с ним лишь однажды, мимолетно, на рождественской вечеринке, устроенной грозной Клэр Бут Люс). Встреча дала возможность рассмотреть текущую международную ситуацию в ходе вдумчивого, непринужденного променада по основным проблемам внешней политики, в ходе которого Никсон поделился своими взглядами и предложил мне высказаться. Он не намекнул, что встреча была связана с комплектованием его администрации, не говоря уже о том, чтобы оценить мою пригодность на ту или иную должность.
Когда я уходил, Никсон представил меня долговязому калифорнийцу, которого назвал своим начальником штаба Г. Р. Холдеманом; без объяснений Никсон затем приказал Холдеману установить прямую телефонную связь с моим офисом в Гарварде. Холдеман записал приказ избранного президента на желтом блокноте, но ничего не предпринял - таким образом, наряду с моим знакомством с многогранной личностью будущего президента, я получил предварительный урок о природе бюрократического поведения в Белом доме Никсона: некоторые заявления президента были символическими, указывающими направление, но не призывающими к немедленному действию.
Заинтригованный, но несколько неуверенный, я вернулся в Гарвард и стал ждать развития событий. Через несколько дней Джон Митчелл, юридический партнер в той же фирме, что и Никсон, и находящийся на грани выдвижения на пост генерального прокурора, позвонил мне с вопросом: 'Вы собираетесь принять эту работу или нет?' Когда я ответил: "Какую работу?", он пробормотал что-то похожее на "очередную лажу", после чего пригласил меня встретиться с избранным президентом на следующий день.
На этот раз должность советника по национальной безопасности была предложена недвусмысленно. Неловко, но я попросил время на размышления и консультации с коллегами, знакомыми с моими предыдущими политическими позициями. Другие президенты или руководители, которых я знал, услышав такой колеблющийся ответ, избавили бы меня от необходимости размышлять, прекратив дискуссию на этом месте. Вместо этого Никсон сказал мне взять неделю и - трогательно - предложил мне проконсультироваться с Лоном Фуллером, своим бывшим профессором договорного права в Дьюке, который в то время преподавал в Гарвардской школе права и был знаком с образом мыслей и поведением Никсона.
На следующий день я проконсультировался с Нельсоном Рокфеллером, который только что вернулся из поездки на свое ранчо в Венесуэле. Реакция Рокфеллера не только положила конец любым сомнениям, но и продемонстрировала, что в стране все еще сохранялось единство. Он укорил меня за то, что я откладывал свое решение, и призвал меня немедленно принять предложение Никсона; когда президент приглашает вас на важную службу, заметил он, промедление не является подходящим ответом. "Имейте в виду, - добавил Рокфеллер, - что Никсон рискует вами гораздо больше, чем вы им". Я позвонил Никсону во второй половине дня и сказал, что для меня будет честью служить в его администрации.
Никсон и я в конечном итоге установили отношения, которые по своему оперативному характеру можно было бы назвать "партнерством" - хотя настоящее партнерство редко существует, когда власть так неравномерно распределена между двумя сторонами. Президент может уволить своего советника по безопасности без процедуры или предупреждения и имеет право навязывать свои предпочтения без официального уведомления или обсуждения. И какой бы вклад ни внес советник по безопасности, президент несет конечную ответственность за принятые решения.
Несмотря на эти реалии, Никсон никогда не относился ко мне как к подчиненному, когда дело касалось вопросов национальной безопасности и внешней политики; скорее, он относился ко мне как к академическому коллеге. Такое же отношение не распространялось на внутреннюю политику или избирательную политику. Меня никогда не приглашали на встречи по этим вопросам (за исключением эпизода с "Бумагами Пентагона", когда произошла утечка секретных документов Министерства обороны).
Наши отношения с самого начала приняли коллегиальную форму. На протяжении всего времени Никсон избегал уничижительных упоминаний о моей предыдущей связи с Нельсоном Рокфеллером. Даже когда он находился под сильным давлением, его поведение по отношению ко мне было неизменно вежливым. Эта неизменная любезность была тем более примечательна, что рядом с решительным и вдумчивым Никсоном, описанным на этих страницах, был другой Никсон - неуверенный в своем имидже, неуверенный в своем авторитете и мучимый ноющим сомнением в себе. Этого другого Никсона сопровождала версия "беспристрастного зрителя" Адама Смита: то есть второй "вы", стоящий вне себя, наблюдающий и оценивающий ваши действия. Мне показалось, что Никсона всю жизнь преследовал такой критический самоанализ.
В этой части Никсон неустанно добивался одобрения - награды, которую ему часто не давали те самые группы, которые имели для него наибольшее значение. Даже в устоявшихся отношениях ощущался элемент сдержанности, в то время как встречи за пределами его внутреннего круга - особенно те, в которых участвовали известные люди - могли рассматриваться как требование своего рода представления. Никсон не всегда стремился передать информацию; скорее, его язык часто был призван передать впечатление о какой-то цели, которая не обязательно была раскрыта другой стороне.
Учитывая эти сложности, Никсон иногда делал заявления, которые не отражали всего объема его замыслов. Такое поведение не следует путать с нерешительностью. Он четко понимал свои цели и преследовал их решительно и тонко. В то же время, однако, он часто стремился сохранить свои возможности, выбирая наиболее благоприятное время и форум для обсуждения.
Сочетание этих качеств породило особые черты администрации Никсона. Чрезвычайно осведомленный, особенно в вопросах внешней политики, и очень эффективный в представлении своих анализов, Никсон, тем не менее, избегал личных столкновений. Не желая отдавать прямые приказы несогласным членам кабинета, он выбирал для этой задачи Холдемана или Митчелла - или меня, по вопросам внешней политики.
Работа в качестве помощника Никсона требовала понимания этого способа действия: не каждое высказывание или распоряжение президента должно было быть истолковано или выполнено буквально. В качестве примера можно привести указание Холдеману установить прямую телефонную линию в мой кабинет в конце нашей первой встречи: он хотел довести до сведения своих сотрудников, что будет стремиться включить меня в свою команду, но еще не был готов предложить мне эту должность в обстоятельствах, при которых я мог бы отказаться от нее в
