— Так у вас нищий гость! — воскликнула баронесса. — Прошу вас, расскажите. Это гораздо интереснее, чем ваши другие истории.

Оба, вдоволь посмеявшись над благотворительностью Ги, вовлекли хозяйку в беседу. Уважение баронессы к Ги не уменьшилось после его рассказа, но позже в интимной обстановке своей спальни она игриво заметила, что репутация эксцентрика ему ни к чему.

— Бруссар высказал свое мнение относительно вашей ситуации. Об этом все заговорят, и каждый вспомнит, кому оно принадлежит.

— Согласен, люби ближнего — одно из таких мнений.

— Вы знаете, что я имею в виду. Я ни в коем случае не хочу, чтобы судачили о ваших необычных взглядах.

— Незачем бояться, если вы что-то представляете собой. Конечно, каждый признает, что свободно мыслящий маркиз де Аржансон опасен, но если состояние маркиза не больше носового платка и находится неизвестно где…

Ги не хотел, чтобы она выражала свои взгляды по этому поводу, и Валери де Шату не стала продолжать. Пока они говорили, она ходила по комнате, а полураздетый Ги лежал на краю ее постели. Баронессе нравилось ходить по комнате полунагой после бурной любовной сцены: она наслаждалась чувством свободы и своим все еще безупречным телом.

— Что вы будете делать, — внезапно спросил Ги, — если потеряете все свое состояние и останетесь без единого су в кармане?

Она остановилась и задумалась. Локоны падали ей на спину. Баронесса нежно посмотрела на него:

— Я пойду и постучу в вашу дверь. С вашей философией вы не отвергнете меня.

Ги рассмеялся и повернулся на спину, глядя на шелковый балдахин. Когда он повернулся снова, чтобы взглянуть на нее, она влезла в его камзол и любовалась своим отражением в большом зеркале. Ги поднялся и встал позади нее. Он смотрел на ее отражение так долго, что она смутилась.

— О чем вы думаете?

— Как пикантно получать два сигнала от одного воображения.

Прижав к себе камзол, баронесса бросила на Ги озорной взгляд:

— Если месье не нравятся мои сигналы…

— Напротив. — Его рука скользнула на ее талию, затем под камзол. — Один я уже понял.

Она улыбнулась:

— Приятно думать, что я все еще тайна для вас.

— Всегда.

Ги наклонился, и баронесса закрыла глаза, разделяя радость его возобновившегося желания. Когда его камзол упал с ее плеч, такой план, касавшийся будущего Ги, снова занял ее мысли.

Айша проснулась от жажды, не чувствуя себя отдохнувшей. Она не осмелилась вызвать слуг, поэтому зажгла свечу от тлеющего камина и при ее свете быстро ополоснулась, налив воду из кувшина в большой глиняный таз. На одном из стульев Айша нашла комплект одежды и увидела, что кроме ее башмаков, теперь чистых и отполированных, от ее прежней одежды ничего не осталось. Беспокоясь, как бы кто-то не вошел, она старательно оделась. У нее закружилась голова, когда она наклонилась, чтобы натянуть чулки и завязать бриджи ниже коленей. При свете свечи Айша посмотрела на себя в зеркало, пригладила волосы и собрала их сзади в хвостик.

Одежда подошла ей. Айша догадалась, что она принадлежала ее хозяину в те годы, когда он был стройным мальчишкой. Под тускло-желтым камзолом с тяжелыми, длинными манжетами была кремовая сорочка с пышными оборками у шеи и кистей. Темно-коричневые бриджи надевали на серые штаны. Чтобы научиться носить такую одежду, ей пришлось бы изменить походку, и Айша постаралась припомнить, как двигался ее хозяин.

Неукротимая энергия согласовалась с живостью его ума. Айша никогда не встречала человека с такими выразительными глазами. Айше было очень трудно не ответить тому, кто принял в ней такое участие. Выйдя из спальни и спускаясь по лестнице со свечой в руке, она вспомнила, как менялось его лицо, когда они говорили за столом. Она видела острое любопытство, удивление, временами замечала, что говорит то, что волнует его. Для нее было ново видеть симпатию к себе, ново и опасно.

Добравшись до холла, Айша посмотрела на входную дверь. Ее охватил порыв уйти и исчезнуть в ночи, но любопытство удержало ее. Девушка зажгла несколько свечей в салоне и обошла его, касаясь изящной отделки стен. Она не знала, который час и дома ли молодой хозяин, спит ли он наверху или еще не вернулся. Вспомнив его прямой, внимательный взгляд, она подумала, что рассказала ему полуправду. Он презирает ложь, но не выказал к ней презрения. Казалось, ничто не удивляло его.

Айша зашла в библиотеку. Полки с книгами поднимались до потолка. Стеклянные двери, чистота, мебель красного дерева, запах пергамента и старых чернил. Она открыла книгу, лежавшую на шезлонге, и вспомнила те дни на террасе с мадемуазель Антуанеттой, когда читала ей Сен-Ламбера под аккомпанемент лягушек и сверчков в зарослях во дворе. На шезлонге и стульях лежали подушки, на полу — толстый ковер. Два канделябра с большими свечами стояли на письменном столе. Айша не зажгла их, опасаясь, как бы он не заподозрил, что она роется в его бумагах. На письменном столе лежали исписанные страницы в раскрытой кожаной папке и письма в открытом ящичке. Айшу интересовало, какую жизнь вел этот провинциальный аристократ, пришедший ей на помощь. Она догадалась, что у него есть титул, поскольку фамилии предшествовала приставка «де».

Задув свечи, Айша взяла книгу с шезлонга и вернулась в салон. Прочитав несколько страниц, она поняла, что слишком взволнованна и не может сосредоточиться. Возвращаться в постель ей тоже не хотелось.

Иногда Айшу охватывал ужас от того, что она оказалась во власти этого человека. Порой она думала, что именно он способен помочь ей справиться с бедой, в которую она попала. Айша чувствовала также, что должна сохранить свою тайну, поскольку разговоры о прошлом заведут ее слишком далеко. Разве такой человек поймет Жозефа, Лори и их жизнь, даже если бы Айша призналась ему, что она рабыня и преступница по законам его страны. Встревоженная этими мыслями, Айша вспомнила свою последнюю ночь с Лори, когда они смотрели друг на друга при свете тусклого огня в хижине. Сидя в этой далекой гостиной, Айша смотрела на огонь и вызвала образы родного дома. В этот раз она видела всех и размышляла о своей цели. Она должна добраться до Парижа, и если аристократ поможет ей, значит, так тому и быть.

Прошло много времени, пока она услышала стук входной двери. Она едва успела подняться на ноги, как раздались проклятия и быстрые шаги в холле.

— Исидор. — Он стоял в дверях.

— Слуги спят, месье.

— Ладно.

Он не двинулся. Его взгляд скользнул по одежде Айши,