с ними очень опасно, особенно для одарённого. Это Высшие могут бога одним движением развеять, а с нами они могут сделать всё что угодно.

— Ты, по-моему, очень уж драматизируешь, — с сомнением сказала Ленка.

— Обещай мне, что никогда не зайдёшь в храм бога, — потребовал я. — Во всяком случае, до тех пор, пока не станешь сильной Владеющей. И даже тогда не станешь туда заходить без действительно веской причины.

— Обещаю, — неохотно согласилась она, — не зайду.

Только поздним вечером я достаточно успокоился и начал обдумывать эту встречу. Христос сказал, что на мне отпечаток того мира, да и Хорс, помнится, сразу увидел мою чуждость. Очевидно, что именно это и вызывает интерес богов ко мне — есть немало людей, одарённых не меньше — да взять ту же Ленку, например, — но боги не обращают на них ни малейшего внимания. Можно смело предположить, что и Силу я тоже интересую как раз потому, что у меня сохранилась эта связь.

Ещё более любопытный вывод можно сделать из его оговорки о чуждости Силы. Получается, что Сила как-то проявилась, или откуда-то пришла, и это вызвало разделение миров. Причём боги, и сама Сила остались в этом мире, и к тому никакого доступа не имеют — Христос сказал это прямо. Отсюда легко можно предположить, что моя ценность состоит в том, что для них существует какая-то возможность получить через меня доступ в тот мир. Возможность для них самих не очень ясная, иначе меня бы так просто не отпустили. Но если боги поймут, как эту возможность использовать, то за меня возьмутся уже всерьёз. Вывод из всего этого один: мне стоит приналечь на учёбу.

Глава 14

— Господин Кеннер, госпожа Лена, — наш чичероне был суетлив и восторжен. — Нам с вами невероятно повезло.

— Это прекрасная новость, Джованни, — вежливо откликнулся я. — И в чём же именно нам повезло?

— Мне удалось достать места на балконе прямо на пьяцца Навона, — торжественно объявил тот.

— Вполне допускаю, что место на балконе — это как раз то, чего в нашей жизни не хватало, — согласился я. — Но всё же объясните подробнее — в чём конкретно состоит наше везенье?

Джованни посмотрел на меня с таким искренним изумлением, смешанным с ужасом, как будто я признался, что я негр-людоед.

— На пьяцца Навона проходит главное шествие карнавала[32], — наконец объяснил он, видимо, придя к выводу, что мы не притворяемся, а в самом деле тупые. — Лучше всего смотреть его с балкона, и достать там место очень и очень непросто.

— Вот как? — задумался я. Идти не очень хотелось, да и вообще я не любитель туризма.

— Давай сходим, Кени, — подала голос Ленка. — Мне скучно дома сидеть.

— Ну давай сходим, раз скучно, — вздохнул я. — Ведите, Джованни.

Пьяцца Навона бурлила. Собственно, бурление началось задолго до площади — народом были заполнены все прилегающие улицы. Но именно на пьяцца Навона происходило главное действие — самые красивые костюмы и самые разукрашенные экипажи были как раз там. Шествие двигалось по периметру площади, прежде чем выбраться на корсо дель Ринассименто и рассосаться по окрестным улочкам. В центре площади между монументальных фонтанов тоже было столпотворение. Там были установлены подмостки, на которых плясали и корчили рожи какие-то актёры.

Мы проталкивались сквозь толпу вдоль домов, разглядывая пышные костюмы и разукрашенные повозки. Ленка безостановочно вертела головой, то и дело тыкая меня в бок и указывая на особо колоритных персонажей. Нас несколько раз щедро посыпáли с балконов конфетти, и она сейчас выглядела довольно забавно, вся в цветных кружочках и звёздочках. В основном дело ограничивалось разноцветными бумажками, хотя разок мне в лоб довольно больно прилетело что-то твёрдое.

— Некоторые не любят конфетти, — пояснил Джованни, заметив, как я поморщился. — Предпочитают кидать конфеты и засахаренные орехи, как в старину.

— Неплохая традиция, — заметил я, — хотя орехи можно было бы брать и поменьше. Но хорошо хоть, что это был не кокосовый, так что я не жалуюсь.

Наверное, надо было найти какие-нибудь маски — они и от любителей старых традиций защитили бы, и выглядели бы мы в них не так чужеродно. Не люблю выглядеть как турист — местные сразу начинают воспринимать тебя как дойную корову.

Совершенно неожиданно на нас налетела ряженые; вокруг замелькали какие-то арлекины, мальвины, легионеры, римляне в тогах. Толпа подхватила нас, завертела, оглушила и наконец, выбросила на обочину к стене дома. У Ленки появился цветок за ухом, а в руке оказался зажат леденец.

— О, ты с прибылью, поздравляю, — заметил я.

— Слушай, Кени, а зачем они вот это всё устраивают? — спросила Ленка, игнорируя мою иронию и разворачивая добытый леденец.

— Пользуются последней возможностью повеселиться, — ответил я. — У них на днях начинается Великий пост, там уже будет не до веселья.

— А что у них будет? — заинтересовалась Ленка.

— Сорок дней будут есть только кашу.

— Только кашу? — ужаснулась Ленка.

— А в некоторые дни вообще ничего есть нельзя, — подтвердил я. — Но иногда можно будет есть варёную рыбу. Овощи тоже можно — капусту там, морковку. Репу. Но никаких пирожных, заметь. Всё хоть сколько-нибудь вкусное категорически запрещено.

— А что им за это будет взамен? — судя по голосу, она сомневалась, что такой кошмар и в самом деле возможен.

— А взамен они будут много молиться и размышлять о Христе, — объяснил я.

— Кени, ты просто надо мной смеёшься, — уверенно сделала вывод Ленка.

— Ничего подобного, — отказался я, — именно так оно и есть. Не веришь мне, давай спросим у Джованни.

Мы завертели головами. Джованни нигде не было видно. Мало того, куда-то испарился и Фабио. Наш незаметный Фабио стал окончательно незаметным, вплоть до полного исчезновения.

— Куда он делся? — удивлённо спросила Ленка.

— Не знаю, — задумчиво сказал я. — Как-то странно это. Мы же никуда не перемещались, они нас просто покрутили и к стенке отодвинули.

— Что делать будем?

— Мне как-то не хочется здесь гулять без провожатого и без знания языка. И мне не нравится, что он так внезапно исчез. Вместе с нашим телохранителем, и вместе с мифическим балконом.

— Ты, Кени, параноик, — заметила Ленка.

— Ну да, — согласился я, — я всеми силами развиваю в себе это полезное качество. Давай-ка лучше выбираться отсюда. Вон там в торце площади, по-моему, есть выход на какую-то большую улицу. Доберёмся дотуда, а там уже можно будет найти такси. И держись за меня, а то здесь запросто можно потеряться. Как наш Джованни.

Мы двинулись в сторону южного торца площади, протискиваясь через ряженую толпу. Карнавальное шествие в