Правда, мой игривый тон они не приняли, продолжая хмуро на меня пялиться и я понял, что случилось что-то не слишком приятное.

— Присаживайтесь, профессор, — официальным тоном произнесла ректор, указав на стул напротив.

— Присяду, чего бы не присесть, — пожал плечами я.

Покосился на Мымру, но понтийка была совершенно непроницаема, ни словом ни жестом не пытаясь даже намекнуть, с чего весь сыр бор. Жаль, а я-то думал, что после ритуала очищения и близкого знакомства с их понтийским богом, между нами установилась какая-то неформальная связь. Видимо ошибался.

— До нас дошла информация, — сухо произнесла ректор, сцепив ладони в замок, — что вас видели в “Весёлом студиоузе”. Где вы явились зачинщиком грандиозной драки, а потом, распугав других студентов, унесли, возможно против её воли, студентку, как какой-то дикарь, закинув её на плечо.

— Так и было, — кивнул я.

— Вы даже не отрицаете, — с едва сдерживаемой злостью произнесла Нодерляйн, посмотрела на проректоршу, — ты гляди Рагырда, он даже не отрицает.

Но та начальницу не поддержала, помолчала, разглядывая меня, а затем произнесла задумчиво:

— Вообще-то, понтийский ритуал похищения невесты так и происходит. Сначала жених доказывает свою физическую силу в доброй драке, затем показывает силу духа, в словесном поединке с другими кандидатами, а потом силой невесту забирает, подтверждая своё главенство в семье.

Сильвия непонимающе нахмурилась, а потом, с нотками сомнения в голосе, уточнила:

— Вольдемар, вы что, похищали невесту?

— Ну вообще-то, — произнёс я, — это было другое. Я просто вытаскивал из кабака свою студентку, которой там делать пока нечего.

— А ты это нашему богу объясни, — хмыкнула зеленокожая, — благословит на брак и всё на другой уже не женишься.

— Во-первых, это ещё почему? А во-вторых, я ни на этой, ни на какой другой, пока жениться не собираюсь.

— Во-первых, — потому, а во-вторых… — тут понтийка задумалась, — обычно женятся сразу как получат благословение, я не слышала, чтобы кто-то с этим тянул. Но, в целом, да, нигде не указано в какой срок должна произойти свадьба.

— Значит, — вклинилась Нодерляйн, — вы просто студентку забирали?

— Конечно, — кивнул я.

— Но кое-кто видел, как вы заносили её к себе домой!

Я усмехнулся, если этим ректор пыталась подловить меня, то у неё ничего не вышло.

— Естественно, мы живём в одной квартире.

Выражение лица Сильвии из торжествующего стало задумчивым.

— То есть, вы спокойно сейчас говорите о том, что сожительствуете со своей собственной студенткой?

— Она не моя собственная, она своя собственная, но да, сожительствую. Вернее мы оба арендуем квартиру у миссис Шонс.

— И зачем?

— А так дешевле, — пожал плечами я, — аренда пополам, как-никак. Вы же не забыли про мою рассрочку на три года и что три четвёртых зарплаты забирает себе Академия?

— Но вы же понимаете, что со стороны это смотрится предосудительно, профессор и живёт со студенткой.

— Кому смотрится? — переспросил я, приподняв бровь.

— Ну, — замялась женщина, — всем.

— Зависть плохое чувство.

— Вольдемар! — воскликнула ректор возмущённо, — прекращайте эти свои шуточки, вопрос серьёзный. И касается вообще вашей работы в Академии.

— Даже так… — протянул я.

Судя по виду Нодерляйн говорила вполне искренне, не похоже, что она это ввернула для красного словца. Значит действительно, есть чего опасаться.

— Именно так, — ответила женщина, толкнула ко мне свёрнутый в трубочку пергамент со сломанной печатью, — вот, полюбуйтесь, что мне вчера от придворного магистра прилетело.

— Сильвия, — Мымра предупреждающе коснулась плеча начальницы, — может не стоит ему это читать?

— Нет, пускай ознакомится, какие там про него разговоры ходят.

Нодерляйн откинулась в кресле и с неприступным видом скрестила руки на груди. А я развернул пергамент и углубился в чтение.

Короче говоря, если опустить всякие витиеватые словеса и вычурные фразочки, выходило, что на меня кто-то накапал, да не абы куда, а королю Тингланда, давнего союзника Империи. И в столицу прибыла посланник короля, какая-то графиня, одновременно с этим, адмирал тингландского флота.

Обвиняли меня в издевательствах над студентами, разрушении учебного процесса, личной предвзятости и персональной ненависти ко всей группе. Причиной указывали моё, якобы, желание, всю группу завалить и воспрепятствовать получению ими дипломов магов и, что меня особенно умилило, — реальных знаний.

Также столичный магистр писал, что по указу Имперской канцелярии, будет сформирована комиссия по изучению моей преподавательской деятельности, в которую войдут эта самая графиня тире адмирал, кто-то из Совета магов, канцелярский чин и несколько родителей других учеников уже здесь в Анкарне.

— Ну что, — ответил я, сворачивая письмо обратно и возвращая на стол, — прекрасная перспектива, вот как раз убедятся, что наоборот, учебный процесс у меня ведётся так как надо.

— Только не говори, — прошипела ректор, меняясь в лице, — что изменил программу обучения!

— Не изменил, а просто творчески расширил, — спокойно ответил я.

— Нет, это определённо невозможно, — взялась за голову женщина, начиная раскачиваться из стороны в сторону, — у нас тут комиссия из столицы, а он хвастается, что положил свой детородный орган на утвержённые учебники и программы. Говорила мне Дарина, что подозрительно как-то ты в архивы зарылся, а ты вон оно что, не только сам подставиться решил, но и меня за собой утянуть хочешь?

Я сильно сомневался, что благодаря одному мне, под ней кресло зашатается. Не та дамочка. Да и эти связи в столице, письмо то не просто так птичка на хвосте принесла. К тому же, вспоминая как она место ректора заняла, непростая дама была, ой непростая.

— В архивах запрещёнки нет, — дипломатично заметил я.

— Скажи спасибо, что нет. А то чувствую я, что ты и туда бы свой нос любопытный сунул. Вольдемар, у меня ощущение иногда складывается,что тебе не руки а голову оторвало. Совсем безбашенный стал.

— Да-да, самосовершенствование у нас не приветствуется, — покивал в ответ, — я уже понял.

— Ты смотри, — даже вроде как усмехнулась женщина, — раньше тихий такой был, неприметный, а сейчас ты ему слово, а он тебе два. Языкастый стал.

— Ну… — начал было я, но Нодерляйн вдруг как жахнет ладонью по столу, как заорёт:

— Молчать!

— Молчу, — поднял я обе руки вверх.

От разъярённой женщины практически шёл пар, грудь высоко вздымалась, ноздри яростно раздувались, и даже волосы, казалось, начали шевелиться.