Шрифт:
Закладка:
— Это опасно, Рей, — зазвучал мелодичный голос Айи. — Перемещение троих может убить тебя. Перенеси себя одного.
— Нужно всех!
— Это невозможно! — завопила Айя.
— Ты сказала — это опасно, а не невозможно!
— Будут последствия…
Прогремел мощный взрыв. Тело Эйдена разлетелось на такие мелкие частицы, что их было невозможно увидеть. Огромный цех залило черным пламенем. Феникс почти успел коснуться девушки, но всего в сантиметре от ее лица, к которому тянулась его громадная рука, его самого разорвало в клочья и смыло всепоглощающим огнем.
***
Взрывная волна уничтожила Феникса. От него осталось только пятно багряной слизи под обломками — единственное, что не горело в этом пламени.
Джеральд видел все своими глазами. С отвисшей челюстью он наблюдал вместе с сотнями других американцев со своих экранов телевизоров, как языки черного пламени пожирают даже бетон, ни оставляя после себя ничего.
— Мой сын… — вновь прошептал он. — Мой мальчик…
— Вы целы? — спросил телохранитель, поднимаясь на ноги.
Ему в шею попала ржавая щепка, размером с кулак, отлетевшая во время взрыва. Железяка не убила мужчину, вонзившись не глубоко, но кровь полилась ручьем.
— Я… — ответил Джеральд. — Я…
— Соболезную.
— Мой Рей…
— Нужно уходить, сэр, — телохранитель схватил хозяина свободной рукой, второй прижимая рану у себя на шее. — Идемте.
— Черное пламя вырвалось из тела того ублюдка и убило моего мальчика.
— Нам нужно идти, мистер Александер!
— Тело взорвалось… — мужчина продолжал говорить сам с собой как загипнотизированный.
— Возможно, у него на теле была взрывчатка, — предположил телохранитель, пытаясь сдвинуть Джеральда с места.
— От какой взрывчатки тело раздувается и лопается?
— Они были далеко, мы не все видели.
— Мы видели достаточно. Идем туда.
— Нет, сэр! — возразил телохранитель. — После такого взрыва ваш сын не мог выжить. Сочувствую, но мы должны убираться!
Джеральд резко развернулся и быстро зашагал к своему внедорожнику. Телохранитель следовал за ним, озираясь на камеры и обомлевших репортеров.
— Мистер Александер, — перед ним нарисовалась мелкая настырная девица с большим микрофоном и бородатый мужчина с наплечной камерой позади. — Скажите пару слов об этом инциденте? Что вы чувствуете? Кто были эти люди и почему они не взяли деньги?
— Вон! — телохранитель отпихнул микрофон.
— Они пришельцы или талантливые фокусники? — она продолжила спрашивать.
Джеральд молча добрался до своего автомобиля, который облепили со всех сторон репортеры. Растолкав их, мужчины загрузились внутрь и попросили водителя поднять тонированные стекла.
— Домой? — осторожно поинтересовался парень за рулем. — Или в полицию?
— В офис, — холодно ответил Джеральд. — А ты, — он взглянул на телохранителя. — Звони мисс Краерс. Пусть созовет весь президентский состав «Чистой силы».
— По какому поводу?
— Морийцы, — отрезал Джеральд.
***
Среди бесформенных кустов и деревьев, что росли за заводом, прятался Новак. Он стоял над бездыханным телом Вики, ногой вращая ее симпатичную мордашку вправо-влево.
— Я всегда знал, что ты тупая шлюха, но не думал, что еще и бесполезная.
Убрав ботинок от ее лица, он зашагал вперед, оглядываясь на горячее черным огнем здание позади.
«Маршал выберется сам, — подумал он. — А если нет — это его трудности».
На алой земле не растет трава, она суха и безжизненна. Лишь мягкий белый пух покрывает почву, падая с одиноких красных деревьев, чьи корни уходят так глубоко в землю, что добираются до влаги в недрах планеты. На всем Море мало пригодных земель, где может вырасти что-то другое, кроме голых красных стволов. Именно в них селились морийцы и основали свои города и поселения. Крестьяне трудились в полях, а господа заседали за красными стенами своих замков. Недостаток ресурсов порождал множество войн, из-за которых вымирали целые деревни, города и провинции.
Мор практически погиб. На этой планете не было старения, но смерть находилась повсюду. Мориец мог умереть от болезни, голода и острого клинка врага. Жизнь давно покинула это место, оставив после себя одну лишь пустоту.
Жители Мора не идеальны. Они жестоки, завистливы и склонны к насилию. Они озлобленны друг на друга из-за сильной разрозненности и голода низших слоев населения. Морийские способности разобщили народ. Показав, что не все они равны, что одни превосходят других во всем.
При рождении кто-то приобретал великий дар, а кто-то унизительный. Мужчин пожирала алчность и зависть. Зависть, что родились в бедной провинции. Зависть, что открыли в себе не выдающиеся способности и посему не будут увековечены в памяти морийцев. Все это разжигало бесконечные внутренние конфликты у вспыльчивого и уставшего от бессмертия народа. Вечность в нищете и голоде не прельщала никого.
Морийская женщина была способна родить всего раз за жизнь и каждая мечтала о сыне. Желая стать матерью великого воина, способного принести семье достаток и защитить от врагов.
Морийцы верили, что цвет волос малыша свидетельствует о том, каким воином он станет. Если ребенок имел пепельные локоны, то своими способностями он будет защищать и помогать народу. Если родилось темноволосое дитя, то оно обязательно станет воином, по силе которому не будет равным. Но иногда, рождался ребенок с алым цветом волос, и это становилось настоящей гордостью матери, поскольку считалось подлинным благословением. Красноголовый малыш зачастую становился предводителем или великим полководцем. Таких детей ждал успех, признание и лучшая безбедная жизнь.
Женщины же не имели никаких способностей, будучи лишь матерями и женами. После того, как каждая морийка родит и вырастит свое единственное дитя, все, что ей оставалось — это вечность наблюдать за войнами мужчин.
***
Когда Кита впервые увидела своего новорожденного сына, она разрыдалась от счастья и гордости. Лишь одно омрачало столь радостное событие — ее муж погиб, так и не успев познакомиться с отпрыском.
Кита заходилась в слезах, глядя на редкие красные волосы сына, и понимая, сколь бесконечно счастлив был бы его отец, увидь он младенца.
— Ты станешь великим и увековечишь имя своего отца. Энзо, Энзо младший, — произнесла она, вытирая со лба сына свои соленые слезы.
Отсчет дней на Море велся по опадению пуха, который цвел и разлетался по всей поверхности раз в сутки. Дни были значительно длиннее, чем на Земле, но для бессмертных — это не имело особого значения.
