– Ты имеешь в виду Ромолу?

Она поняла намек, в прошлом они немало скандалили из-за его щедрости по отношению к дочери.

– Да, – с каменным лицом произнесла Имоджен, словно это был единственный вариант ответа. – Именно так.

– Но Ромола моя дочь, я имею право заботиться о ней. Ты ведь не станешь оспаривать мое право любить Ромолу?

– Да, дело в этом.

– И все? – Римус торжествовал. – Это единственный момент в нашей жизни, который огорчает тебя?

– Этого вполне достаточно, не так ли?

– Ну, если это все, то обсуждать нечего.

Чтобы не мешать обсуждению сугубо личных вопросов, Роджерс встал и перешел в зону гостиной. Мать Имоджен последовала за ним. Роджерс описывал ее как “элегантную даму преклонного возраста”. Она тоже заговорила sotto voce[28], так что расслышать ее мог только журналист.

– Мистер Роджерс, – прошептала она, – мистер Римус выдвинул против моей дочери множество возмутительных обвинений, а вы, насколько я понимаю, имеете на него влияние. Не могли бы вы убедить его отозвать обвинения? Мы были бы вам невероятно признательны.

– Я сделаю все, что в моих силах, дабы урегулировать противоречия между конфликтующими сторонами, – пообещал Роджерс.

Похоже, ответ удовлетворил миссис Браун.

– Что ж, вы окажете нам огромную услугу и, думаю, услугу мистеру Римусу, если сможете убедить его забрать эти заявления.

Когда Римус присоединился к ним, миссис Браун прижала ладошку к губам, обрывая разговор. Они поболтали о пустяках – о погоде, об убранстве помещения, пока Римус не удалился в туалет.

Едва он вышел, появилась Имоджен. Она пристроилась на козетке рядом с креслом Роджерса, наклонилась к нему:

– Я ужасно рада, мистер Роджерс, что Папочка взял вас с собой. Я знаю, он вас слушается и вы можете помочь ему и нам.

– Полагаю, незаинтересованный человек мог бы помочь вам обоим, – согласился Роджерс. – Но вы, насколько мне известно, попали в дурную компанию. Пока вы так или иначе связаны с Франклином Доджем, дела останутся в печальном расстроенном состоянии.

Множество раз, продолжал Роджерс, он наблюдал, как Римус обдумывал расставание с женой и как он переживал “подлинные или воображаемые” обиды, вызванные “предшествующей связью” с Доджем.

Имоджен молча слушала, и Роджерс решил, что должен говорить начистоту, чтобы не жалеть потом о том, что промолчал. Набрав полную грудь воздуха, он выпалил:

– Боюсь, все закончится трагедией, если вы не найдете способ покончить с этой ситуацией.

– Что вы имеете в виду? – Имоджен заметно испугалась.

– Боюсь, вы можете пострадать, – пояснил Роджерс. – Даже думать не хочу, что произойдет, если Римус вдруг увидит вас и Доджа вместе.

– А. – Она расслабленно откинулась на козетку. – Вы думаете, что знаете Папочку, но вы не знаете его так, как я. Папочка не обидит меня; Папочка меня любит. Но, умоляю, не позволяйте ему тронуть мистера Доджа, прошу вас! – Имоджен словно подключилась к другой линии настроения, которая открывала доступ к ее добрым мыслям о Римусе.

– Вам, должно быть, ясно, что такой тип, как Франклин Додж, как говорят, имеет виды исключительно на ваши деньги, – предостерег Роджерс. – Он именно тот человек, которого я имел в виду, говоря, что вы в дурной компании.

– О, это сущая ерунда, – бросила Имоджен. – Мистер Додж наш друг.

Во время этой беседы мать Имоджен хранила молчание.

Как только в дверях возник Римус, Роджерс сменил тему.

– Я как раз говорил миссис Римус, – обратился он к бутлегеру, – что незаинтересованный человек – тот, кто не нацелен на ваши деньги, – полагаю, мог бы сделать больше для решения проблемы, чем некто, не вызывающий доверия у другой стороны.

– Вот именно, – с воодушевлением подхватил Римус. – Это я и пытаюсь ей растолковать.

В тот день переговоры ни в чем не навели порядка – и менее всего в его душе.

* * *

На следующей неделе Римус пригласил только Коннерса и Бланш Уотсон в свой особняк на Прайс-Хилл, рассчитывая выработать разумное предложение для Имоджен. Они сели за обеденный стол и принялись просматривать документы, страницу за страницей. Во время одной паузы они услышали, как открылась входная дверь, а потом по паркету простучали каблучки – тик-так, тик-так, будто часики. Подняв головы, они увидели Имоджен, явно раздосадованную. Оглядев всех троих, она остановила взгляд на Коннерсе.

– Что вы здесь делаете? – услышал Коннерс. – Это мой дом. У меня есть право находиться здесь.

– Разумеется, есть, – согласился Римус. – Никто не требует, чтобы ты уходила. Если хочешь остаться тут, я перееду в отель. – И он вернулся к бумагам и Бланш Уотсон.

Коннерс счел необходимым объясниться, рассказав Имоджен, что они собрались, “чтобы попытаться выработать некое соглашение”.

Он заметил, как она сунула руку в сумочку. И в сжатом кулачке блеснула перламутровая рукоять револьвера.

– Я сама решу эту проблему, – заявила она.

Если Римус и расслышал это, то никак не отреагировал, продолжая беседу с Уотсон. Коннерс вскочил с места и, вынув оружие из руки Имоджен, сунул его обратно в сумочку. Она не сопротивлялась, когда он отобрал сумочку и положил ее на каминную полку. Опустив руки на плечи Имоджен, Коннерс вывел ее из столовой в библиотеку. Прикрыл дверь, встал лицом к женщине, дожидаясь, пока та заговорит.

Оставшись наедине с Коннерсом, она забилась в истерике, впадая попеременно то в тоску, то в ярость.

– Этот человек не смеет так обращаться со мной. – И она принялась вываливать все обвинения, о которых умолчала за ланчем в отеле “Алмс”: он оскорблял ее, он был жесток и эгоистичен, он без какой-либо причины разрушил ее репутацию.

Коннерс позволил ей закончить, а потом сказал:

– Если бы вы были благоразумны и хотели развода, вы бы его получили.

Можно было бы получить отличные условия, обсуждай она их напрямую с Римусом, вместо того чтобы “заниматься ерундой” со своими адвокатами и Доджем.

Не сказав ни слова, Имоджен вышла из комнаты.

Стремительно метнувшись к камину, Коннерс ловко и незаметно извлек револьвер из ее сумочки и последовал за Имоджен.

Теперь, по крайней мере, оружие оказалось у Римуса.

Показания Джулии Ф. Браун

В: Вы мать Имоджен Римус?

О: Да, сэр.

В: Миссис Браун, я хочу спросить, были ли вы в Сент-Луисе с вашей дочерью миссис Римус в то время, когда [друг Римуса] Джон С. Бергер приходил к миссис Римус?

О: Да, сэр.

В: В тот раз или в какой-либо другой миссис Римус говорила, что намерена убить своего мужа?

О: О, никогда.

В: Теперь, миссис Браун, я спрошу вас, присутствовали ли вы в отеле “Алмс” в июне 1926 года, в то время когда