Шрифт:
Закладка:
Еще одна критическая статья, появившаяся до того как первая книга Баума стала общественным достоянием, была написана Джеймсом Тербером для «Нью репаблик» в 1934 году. Как и другие рецензенты, Тербер вспомнил, как сам в детстве увлекался этими книгами: «Дети очень любят ужасы и хотят, чтобы при чтении хоть немного замирало сердце. И они получают это в книгах о стране Оз» (Turber 2). Но все-таки, как и многие читатели, Тербер считал более поздние книги менее удачными.
Мне кажется, что фатальная проблема с поздними книгами (по крайней мере, для нас, взрослых экспертов) заключается в том, что они становятся скорее эксцентричными, чем фантастическими. Более бессвязными и назидательными… им не хватает живости, свежей интриги, забавных диалогов и по-настоящему смешных выдумок, отличавших первые книги (4).
Маленькая книжечка Вагенкнехта и остроумное эссе в «Нью репаблик» дают представление о диапазоне интересов первых критиков творчества Баума. Это может казаться странным, пока мы не вспомним битвы, которые велись по поводу того, что должны читать американские дети, и громкие заявления влиятельных экспертов, которые определяли канон детского чтения.
Спустя почти десять лет после эссе Вагенкнехта книги Баума о стране Оз подверглись нападкам со стороны библиотекарей, которые обвиняли их в том, что они плохо написаны и не достойны внимания серьезных критиков. Задача создания канона детской литературы в США воспринималась очень серьезно, особенно в период между двумя мировыми войнами, когда обучение, а не развлечение нового поколения считалось залогом создания сильной и могущественной нации. Библиотекари, как правило, выбирали книги, которые считали высокохудожественными; приключения и эксцентричная сказочная фантастика, вроде серии о стране Оз, не имели шансов попасть в одобренный ими список. Критический вердикт о литературных достоинствах этих произведений – «Им не хватает стиля, а порой и воображения» (37), вынесенный Вагенкнехтом в 1929 году, конечно, не мог убедить их в обратном. Эта оценка произведений Баума превратилась в постоянно повторяющийся библиотекарями и учеными рефрен. Среди наиболее влиятельных профессиональных изданий о детской литературе, которые могли повлиять на продажи и ограничение распространения, были журналы «Школьная библиотека» и «Книжный список Американской библиотечной ассоциации». Плохая рецензия в одном из этих журналов могла отразиться на успехе книги, но страна Оз даже не удостоилась рецензий в этих изданиях. Более полувека научные публикации по истории литературы полностью игнорировали любое упоминание о Бауме и его книгах29. Даже в 2011 году «Оксфордский справочник по детской литературе» включил статьи о Докторе Сьюзе, Питере Пэне и «Арахисе» Чарльза Шульца, но Бауму и его книгам так и не нашлось места на 585 страницах этого тома. Совершенно очевидно, что мнение, будто книги о стране Оз не дотягивают до стандартов качества детской литературы, отбрасывало длинную тень и привело к тому, что их игнорировали на протяжении нескольких десятилетий. Исключение из антологий детской литературы, а также из множества рекомендательных списков книг для детского чтения, например тех, которые публиковала Американская библиотечная ассоциация, приводило к тому, что эти книги отвергались библиотеками и намеренно изымались из обращения.
Изгнание в черный список началось при содействии влиятельной Энн Кэррол Мур, которая многие годы возглавляла секцию детских библиотек Американской библиотечной ассоциации. Как уже отмечалось в предыдущей главе, Мур была авторитетом во всем, что касалось детского чтения и книгоиздания, ее статьи воспринимались как догма. Она стремилась поддерживать стандарты качества и отмечала серьезные недостатки. Такие классические произведения, как «Стюарт Литтл», «Паутинка Шарлотты», «История быка Фердинанда» и «Таинственный сад», подверглись ее суровой оценке (Marcus 2008, 195). В 1930‐е годы Мур решила убрать все книги о стране Оз из читального зала Нью-Йоркской публичной библиотеки. И десятки библиотекарей по всей стране последовали ее примеру. Мур так и не дала серьезного обоснования своего решения, но она громко выступала против книг этой серии, утверждая, что количество неизбежно умаляет качество. Еще в 1906 году она взяла себе за правило «очищать библиотечные собрания от серийной беллетристики – книг, которые она считала халтурой» (Marcus 2008,105). От подобного предубеждения пострадали не только книги Баума, но и произведения Лауры Ингаллс Уайлдер; детективные серии о Нэнси Дрю и братьях Харди также разделили эту участь. Сорок книг о стране Оз предполагали не только большие затраты на их покупку, но и занимали немало места на книжных полках, что, возможно, также содействовало их непопулярности у библиотекарей и книготорговцев.
Еще более серьезной причиной запрета книг о стране Оз стал страх распространения коммунизма. После Первой мировой войны США охватили ксенофобские настроения: всюду мерещилась «красная угроза» – особенно опасная в популярных детских книгах, влиявших на юные умы. В 1938 году Стюарт Робб опубликовал в «Нью массез», известном американском марксистском журнале, статью «Красный волшебник страны Оз», в которой он размышлял о возможности прочитать книги Баума с коммунистической точки зрения и среди прочего выдвигал предположение, что «страна Оз управляется согласно коммунистическим идеалам», а в подтверждение своего тезиса цитировал третью главу «Изумрудного города страны Оз», где объясняется, что в Оз нет бедняков, потому что там нет денег, а вся собственность принадлежит Правителю (8). Вырванные из контекста, цитаты из книги Баума, конечно, могут быть использованы как доказательство всего, чего угодно, о чем свидетельствуют различные прочтения текстов о стране Оз, но Робб заканчивал статью рассказом о том, как он попытался взять книги Баума в Нью-Йоркской публичной библиотеке, но был проинформирован, что они запрещены, и не получил никаких объяснений, почему. Не будучи осведомлен о ситуации в детском книгоиздании и в библиотеках в то время, Робб сделал далеко идущие политические заключения.
Так совпало, что именно в это время «Волшебник страны Оз» наконец вышел на экраны. Кино считалось не только частью популярной культуры, но и эффективным средством распространения идеологии и пропаганды, поскольку почти девяносто миллионов американцев во время войны посещали кинотеатры каждую неделю. Кино могло черпать из глубокого колодца идеализма и общего опыта
