Затем, довольно промычав, облизнула губы.

– Рад, что тебе нравится, – сказал он. – Потому что это твой обед.

– Ничего страшного, я могу… – На свою премию я могла бы купить нам продуктов. Но он точно отказался бы от них – из принципа. В любом случае из-за царящего на кухне беспорядка их все равно некуда было складывать. Я привыкла обходиться малым. Так что переживу.

– За время жизни в замке твой желудок еще не растянулся? Я удивлен.

– О! – Кстати, о замке… Я выудила из кармана сложенную записку и протянула ее Джемберу. – Саба просила передать это тебе.

Немного помедлив, он взял листок, а потом уже решительно выдвинул ящик стола и бросил его туда.

Я закусила губу.

– Ты не хочешь ее прочесть?

– Пока меня не было, мне тут пришло в голову, – проговорил он, слизывая мед с пальцев, – что для амулета против гиены понадобится специальная нить.

Я приподняла брови.

– Значит, ты не хочешь ее прочесть?

– Тебе нужно покровительство или нет?

– Я бы предпочла разрешение, но это немного…

– Для этого слишком поздно, – одновременно со мной сказал он. – Сейчас наша главная забота – та самая нить. Она соткана из чистого золота, очень редкая. У церкви ее в наличии нет, да и я по понятным причинам не предполагал, что она снова мне понадобится. Так что нам придется пройтись по магазинам.

Я невольно сморщила нос. На удивление я сразу поняла значение фразы «пройтись по магазинам», во времена моего детства Джембер крайне редко использовал этот термин в его истинном смысле.

– Еда и лекарства – это одно, но украсть золото? Его пропажу заметят.

– Не заметят. Туда, куда мы направляемся, редко захаживают.

Я встала и немного прошлась.

– У меня теперь есть деньги. Мы можем просто ее купить.

– До ближайшего места, где она продается, – полдня пути. К тому же какое в этом веселье?

При виде озорных искорок в карих глазах Джембера мое сердце забилось в радостном предвкушении. И я, да простит меня Господь, испытала лишь каплю вины, когда мои губы растянулись в улыбке.

К тому времени, как мы отправились на задание, солнце уже клонилось к закату. Однако стоило нам выйти из городских ворот и пойти на запад, как я поняла: закрытие рынка на ночь не имело значения.

– Ты не говорил, что мы идем грабить могилу.

Джембер издал смешок.

– Зато я говорил, что пропажу не заметят.

Через двадцать минут мы стояли перед лестницей, ведущей вниз, в гробницу. Джембер оперся на маленькую, похожую на перекладину ручку своей макомии, выудил из кармана длинную свечу и протянул ее мне.

– Как ты узнал, что нить находится здесь? – спросила я, зажигая свечу. – Ты ведь не сталкивался с гиеной двадцать лет.

– Я уже отоваривался здесь и раньше. – Он повел меня вниз по лестнице, через наспех сооруженные ворота, в темноту.

Свет от свечи расходился недалеко, но его хватало, чтобы разглядеть каменную стену и низкий потолок гробницы. Судя по эху наших шагов, здесь, скорее всего, располагалось несколько комнат – слух меня не подвел, потому что Джембер провел нас еще через два дверных проема.

Он передал мне свечу и прислонил посох к каменной стене. Затем опустился перед каменным гробом, и я последовала его примеру.

– Поднеси ближе.

Приблизив свечу к высеченной в камне линии, я уловила какой-то блеск. Джембер достал иглу, воткнул ее в узкую щель и слегка поддел мелькнувший кусочек нити. Повторил эти действия несколько раз, пока из щели не показалась петля достаточного размера, чтобы ее можно было зажать пальцами.

– Нет, – одернул он меня, когда я попыталась это сделать.

Вздохнув, я отодвинулась и принялась смотреть, как он высвобождает еще немного нити.

– Я могу тебе как-то помочь?

– Просто держи свечу ровно.

Несколько минут прошли в молчании, прежде чем я вновь заговорила:

– Сколько нити мне понадобится?

– Метр.

– С той скоростью, с которой ты работаешь, свечи надолго не хватит. Давай я тебе помогу.

– Если нить порвется, от нее не будет никакого толка. Не торопись умирать.

– Я не собираюсь умирать. – Он усмехнулся в ответ, и я с трудом удержалась от желания капнуть на него горячим воском. – И вообще, какое тебе до этого дело?

– Я вложил четырнадцать лет своей жизни, чтобы уберечь тебя от смерти. И мне не нравится видеть, как мои инвестиции тратятся впустую… Ага. – Показался кончик нити, и он тут же намотал его на два пальца. – Теперь осталось недолго.

Поскольку происходящее было тесно связано с его работой, я понимала, что могу доверять его словам. И действительно, остаток нити выходил легче, словно ее движением руководил наматываемый кончик. Свеча едва сгорела наполовину к тому времени, как Джембер обрезал нить ножом.

– Здесь чуть больше метра, – предупредил он, передавая мне нить. – Хватит, чтобы завязать узел на конце.

Я спрятала ее в карман.

– Спасибо, Джембер.

– А когда мы вернемся домой…

– Я продолжу работу над амулетом. – Я с ухмылкой пожала плечами. – Покой нам только снится.

– Впрочем, как и любой дебтере, – сказал он, и мне даже показалось, будто я увидела на его лице улыбку. – Привыкай.

Внезапно на лестнице послышались шарканье и топот, сопровождаемые тихими голосами. Наши с Джембером взгляды встретились. Я тут же задула свечу, и мы замерли, молча наблюдая за тем, как свет фонаря озаряет главные ворота – поскольку я сидела спиной к выходу, то свет видела лишь краешком глаза. Я молила про себя Бога, чтобы это оказались те, кто пришел навестить своих умерших близких, или даже священники.

Однако тихое ругательство, сорвавшееся с губ Джембера, заставило мое сердце подскочить к горлу.

– Расхитители могил.

По сути, мы сами были такими же расхитителями, но сейчас это казалось наименее важной деталью.

– Может, нам удастся улизнуть, когда они будут в другом помещении, – прошептала я, понимая, что мои слова лишь самообман. Даже будь это торжественный парад, охватывающий весь город и устроенный в разгар песчаной бури, стук протеза Джембера все равно был бы слышен.

– Тот, что с фонарем, меньше ростом.

Меньше ростом. Значит, его придется убить мне, в то время как Джембер возьмет на себя второго. Убить, потому что угрозы и травмы только создавали лишние поводы оглядываться через плечо всю оставшуюся жизнь.