– Что ещё? – тихо спрашивает она хриплым голосом, удерживая со мной прочный зрительный контакт.

– Ещё… я чувствую себя живым с тобой, – с тяжёлым выдохом выпускаю на волю это признание, наблюдая, как по щекам милашки катятся горькие слёзы.

Я так и знал, что всё этим закончится. Что я её напугаю, доведу до слёз и оттолкну от себя. И мне казалось, что я буду готов к последствиям сегодняшнего вечера, когда соглашался погрузить Мили в одну из обыденных программ моей повседневности. Но я ошибался. Я ни хера не готов видеть, как она плачет из-за меня. Не готов услышать скорое заявление о том, что она ни за что не согласится быть с таким неадекватом, как я. И я не готов её отпустить, даже если она попросит об этом. Она нужна мне — и всё тут.

Сердцебиение превращается в хаотичную аритмию, когда Мили, хлюпая носом и продолжая плакать, подходит ко мне ближе и поднимает до невозможности грустный взор.

Сука… Ну зачем так смотреть? Не разжалобит же. Не заставит меня изменить решение и хоть раз в жизни поступить благородно. Нет, не будет этого. Я уверен! Однако её печальный взгляд я долго выдержать не в состоянии. Шумно выдохнув, закрываю глаза, кулаки до хруста сжимаю и молчаливо жду, что она сейчас попросит меня отвезти её домой, а затем забыть её номер, адрес и всё, что с ней связано.

Но секунды идут, пульс бомбит в ушах как гром в тишине пещеры, а Мили почему-то ничего из этого не произносит. Она вообще ничего не говорит. Просто касается рукой моей щеки, медленно ведёт пальцами по скуле вниз к шее. Обхватывает её и притягивает меня к своим губам. Целует с отупляющей сладостью и плачет. Плачет и целует. Кромсает меня своей нежностью изнутри, снаружи пачкая слезами.

С хриплым стоном обнимаю её за талию, прижимаю ближе. Она хватается за мои плечи, словно вот-вот упадёт, и я тоже держусь за крошку как за единственную опору, способную помочь мне устоять на ногах. Опять болтает не по-детски. Как шлюпку посреди бушующего шторма. Пытаюсь взять эмоции под контроль, но не выходит. С Мили у меня никогда не выходит, а сейчас так особенно. Ласкаю её сладкий язычок, вдыхаю запах, перенимаю мелкую дрожь, сотрясающую её миниатюрное тело, и в груди все органы сжимаются.

Я больше чем уверен — Мили прощается.

И оказываюсь прав.

– Отвези меня домой, Марк, – оторвавшись от моих губ, выдыхает она, словно с ноги мне в солнечное сплетение заряжая. Ведь маленькая часть меня до последнего надеялась, что Мили решит остаться со мной добровольно, но увы.

Я сразу даже ответить ничего не в состоянии. Мне требуется несколько секунд, чтобы подобрать в уме верные слова, способные быстро и чётко дать понять Мили, что у неё как бы нет выбора. Я не оставлю её в покое — захочет она того или нет. Я буду преследовать, названивать, врываться в дом, сраться с ней и её родителями, но не допущу, чтобы Мили исчезла из моей жизни. Ни за что.

Ещё несколько глубоких вдохов и выдохов — и я заготавливаю необходимые фразы, а затем наконец открываю глаза, встречаясь с тёмными расширенными зрачками, в которых… эм… что за чёрт?.. мерцает что угодно, но только не ожидаемое мной прощание.

– К тебе домой, – тихо добавляет ангел, сильнее обнимая меня за шею и потираясь щекой об мой подбородок.

Я ослышался?

– Что ты сказала? – резко оттягиваю Мили за волосы и заглядываю ей в глаза.

– Отвези меня к себе домой, – повторяет она громче и расплывается в улыбке, но я всё равно не верю, что меня не глючит по-жёсткому.

– Ты серьёзно?

– Конечно.

– И ты понимаешь, что это для тебя значит?

– Разумеется. Стопроцентно, иначе не просила бы.

В эпицентре груди происходит взрыв, мысли путаются, сознание пьянеет. Я ещё несколько секунд с изумлением разглядываю её заплаканное лицо, выискивая подвох, шутку или толику неуверенности, но ничего не нахожу. Глаза Мили так ослепительно сияют, что внутри меня будто костёр зажигается. Яркий. Большой. Жаркий. Согревающий и вынуждающий меня заулыбаться ей в ответ как дурак.

– И всё-таки ты тоже ненормальная, Мили, – сгребаю её в крепкие объятия и отрываю от земли. – На всю голову повёрнутая.

– Это ещё почему? В отличие от тебя, я ничего безрассудного сегодня не сделала.

– Достаточно того, что ты просто была со мной и не послала меня на хрен после всего, что увидела.

– Я же сказала, что не пошлю тебя, хотя, честно, убить тебя до сих пор желаю за то, что ты заставил пережить меня подобный страх.

Усмехаюсь.

– И всё же я был полностью уверен, что ты изменишь своё мнение.

– Я изменю своё мнение только в одном случае.

– Да? И в каком же?

– В случае измены, – заявляет ангел, строго глядя мне в глаза. – Я постараюсь понять и принять всё, что ты делаешь, Марк, если это в самом деле помогает тебе чувствовать себя лучше, но… я хочу, чтобы ты сразу уяснил… я никогда не пойму, не приму и не прощу тебе связь с другой девушкой. Для меня это неприемлемо и мерзко.

Понятное дело. Мили могла этого и не говорить. Пусть я и не бывал прежде в отношениях, но всё же не дебил и знаю, что для всех девушек измена — безоговорочное табу. Для них же секс не просто одно из базовых физиологических потребностей, как для многих мужчин, включая меня, а нечто важное, серьёзное, значимое, то, чем можно заниматься только с любимым человеком.

И как же меня распирает от нетерпения стать для Мили не просто этим человеком, но и первым мужчиной в её жизни. Не передать словами, не описать всеми известными мне эпитетами. Мой разум настолько сильно дуреет от бесконтрольных чувств к Мили, радости и предвкушения нашего первого секса, что я напрочь забываю о том, что никогда не говорю того, в чём не уверен на все сто процентов.

– Я ни за что тебе не изменю, Мили. Обещаю, – отвечаю милашке со всей искренностью и непоколебимостью.

Запечатываю её губы своими и да… действительно верю в сказанные мной слова. А всё потому, что опять испытываю это… жар, тахикардию, наплыв адреналина и кипение крови в каждой клетке тела. Разве можно от этого отказаться ради простого оргазма с какой-то левой бабой?

Ответ очевиден.

Как очевидно и то, что вряд ли хоть что-то будет способно побудить меня отказаться от своего нового, чертовски милого источника жизни.