нужно позвонить Кирьянову, для того чтобы обсудить с ним встречу у нотариуса и открывшиеся обстоятельства по поводу наследства Константина Чернохвостикова. Пожалуй, необходимо основательно раскрутить эту Ольгу Лысову. Ведь она, что там ни говори, является заинтересованным лицом. Правда, совсем недавно, до оглашения завещания, мы с Владимиром обсуждали другую версию. Однако и эту версию отвергать полностью не следует, ведь все-таки выглядит это все довольно подозрительно, как-никак корыстные побуждения здесь налицо.

Я набрала Кирьянова, но в трубке послышались короткие гудки: значит, Владимир сейчас занят.

Ладно, тогда позвоню сейчас Андрею Мельникову и попрошу его пробить номер, который я несколько раз видела в телефоне Константина Чернохвостикова и по которому он звонил незадолго до того, как улетел «на Кубу».

Я набрала знакомый номер.

– Андрюш, привет, это я, Татьяна, – сказала я в трубку.

– О, Таня, рад тебя слышать! – воскликнул Мельников. – Как дела, как жизнь молодая?

– Дела ты сам знаешь у кого, извини за банальность. А жизнь бьет ключом, – ответила я.

– Надеюсь, не по голове? Я тоже извиняюсь за банальность. Ладно, Тань, обменялись приветствиями, теперь можно поговорить серьезно. Ты ведь мне не просто так звонишь, я угадал? – спросил Андрей.

– Андрюш, извини, что никак не выберу время поговорить с тобой просто так, за жизнь, как говорится, но…

– Ладно, Тань, не извиняйся, говори.

– Слушай, Андрюш, необходимо пробить один телефонный номер, – начала я.

– Давай, говори свой номер.

Я продиктовала.

– Ну, молниеносно выяснить не обещаю, – предупредил Мельников.

– Да я и не настаиваю, – сказала я.

– В общем, Тань, жди звонка, сразу же позвоню, как только все выясню, – пообещал Андрей.

– Договорились, – сказала я и отключилась. И сразу же вновь набрала Кирьянова.

На этот раз Владимир быстро ответил на мой звонок.

– Алло, Володь, у меня есть новости по делу Константина Чернохвостикова, – начала я.

– Слушаю тебя, Тань, – тут же отозвался Владимир.

– Значит, так. Сейчас на оглашении завещания Константина Чернохвостикова появилась некая Ольга Петровна Лысова. Оказалось, что у нее с Константином имеется общая внебрачная дочь Екатерина, шести лет от роду. Но это еще не все. Выяснилось, что Чернохвостиков шестьдесят пять процентов своего состояния завещал своей дочери и ее матери! Шестьдесят пять процентов, Карл! Тьфу, Володь! И только тридцать пять процентов достанется родителям. Как тебе такое, а?

– Хм… тогда можно уж было смело накинуть еще пять процентов этой даме для ровного счета, – озадаченно произнес Владимир.

– Вот, и я так же подумала, когда услышала. Вообще, и я, и Владимир Леонидович просто выпали в осадок, когда узнали, как Константин распорядился своим имуществом. И вот теперь я думаю, что эта самая Ольга Петровна Лысова становится подозреваемой номер один. Как тебе такое? – спросила я.

– Ну… Тань, сначала необходимо все тщательно проверить и выяснить, ведь нужны твердые доказательства ее причастности. И потом, как она, по-твоему, могла все это провернуть? – спросил Кирьянов.

– Как? Да легко! Сначала заставила составить завещание, потом – не сразу, конечно, а по истечении определенного времени, чтобы не вызвать подозрения, – обманом увлекла его в какое-то такое место, из которого он не смог выбраться. Ну а дальше – все очень просто. Морила его голодом и не давала воды. И все! Вывезла тело на Кумысную поляну, – раскрыла я свою версию.

– Ты что же, считаешь, что она смогла провернуть все сама, не прибегая ни к чьей помощи? – поинтересовался Владимир.

– Думаю, что она не стала бы рисковать, посвящая в это дело еще кого-то, – ответила я.

– Не знаю, не знаю, – задумчиво произнес Владимир. – Вообще-то мужик, даже если его морили голодом, не легкий груз. Только представь, его надо было запихнуть в машину, потом привезти на ту же Кумыску и выгрузить там. И при этом чтобы никто ничего не увидел.

– Знаешь, Володь… за такие деньги некоторые особи, даже и дамского пола, и не так подсуетиться могут. Она, кстати, выглядит крепенькой. В общем, я не отрицаю такую возможность, Володь, – заявила я. – Как выяснилось, эта бабенка еще в вузе положила глаз и на Константина, и на Ростислава. Но повезло вот с Чернохвостиковым, – сказала я.

– И все-таки, Тань, необходимы доказательства. Железные доказательства причастности этой Лысовой, – подчеркнул Владимир. – Ладно, Тань, у меня сейчас совещание начнется, я тебе перезвоню, – сказал Кирьянов.

– Пока, Володь.

Я нажала на отбой, вздохнула и вспомнила про Аделаиду Степановну. Почему бы ей не позвонить?

Так я и сделала.

– Аделаида Степановна? Здравствуйте. Это Таня, помните, встречались с вами в «Академии»? – когда сняли трубку, представилась я.

– А-а, Тань, как чудесно, что ты позвонила! – восторженно затараторила женщина. – Тань, у меня такие новости! Подъезжай в кафе «Рандеву» на проспекте Кирова, – пригласила Аделаида Степановна, – все расскажу.

Как только Аделаида Степановна произнесла слово «кафе», я сразу же почувствовала, как у меня засосало под ложечкой. Ну что ж, это и неудивительно: ведь с тех пор, как я позавтракала, прошло уже довольно много времени.

– Выезжаю, Аделаида Степановна, ждите, – сказала я и отключилась.

Вскоре я уже входила в небольшое, но уютное помещение. Аделаиду Степановну я увидела сразу: женщина сидела у окна за столиком, уставленным тарелками, и с сосредоточенным видом поглощала их содержимое.

– Еще раз здравствуйте, Аделаида Степановна, – поприветствовала я женщину.

– Таня! Молодец, быстро добралась, – обрадовалась она и тут же помрачнела: – А я тут сижу и обжираюсь. Разъелась как свинья.

– Ну зачем вы так, Аделаида Степановна? И совсем вы не полная, уж если на то пошло, – начала я утешать ее.

– Нет, Тань, я же чувствую, что переедаю. И ничего не могу с собой поделать. Уже все рекомендации выполняю, как обуздать аппетит. В интернете вычитала вот, что нужно положить кусок в рот и жевать его не менее тридцати раз, а лучше – больше. И что же? Ну попробовала я считать, про себя, конечно, эти «разы». А потом плюнула и бросила! – в сердцах воскликнула женщина. – Но, Тань, я не сдалась, нет, – продолжила Аделаида, – вот сегодня пошла я снова в «Академию», к Генриетте, и говорю: «Все, нету больше моих сил! Никаких! Никак не получается у меня соблюдать ваши рекомендации по питанию. Ну просто потому, что не обладаю я силой воли, как некоторые. Правда, иногда могу держать себя в кулаке, то есть не набрасываться на вредную пищу, да даже и на полезную. А потом – раз! И все исчезает у меня во рту в одну секунду. Как будто я сто лет во рту и крошки не держала. Причем я же не слабоумная, все понимаю, но как мне остановиться?

– А что сказала